КФС. Андрей Ильенков

КФС. Андрей Ильенков
Андрей Ильенков о поэте и поэзии в проекте КФС (Коллекция феноменов саморефлексии).

Морское

Не топить бы печь, не хранить бы речь,
А купоны стричь, сундуки стеречь,
Повышать объём, баловать с бабьём
И врагов своих муровать живьём.
Только в трюме течь, в голове картечь,
А в глазах песок станционных встреч,
Эшелонов гон, паруса леса,
Золотых погон накоси, коса,
Ты коси, коса, голоси, гроза,
Обломись, доска, под стопой листка,
Под пятой стиха кровь, как ров, тиха,
Наверху режим. Хорошо лежим.

(Антология современной уральской поэзии 1997-2003, https://www.marginaly.ru/html/Antologia_2/020_ilienkov.html)

 

* * *

Б. Рыжему

Нам у мамы-химии всем одно почтение,
Только за стихи мои я прошу прочтения.

Не суди по имени за земными судьями,
Господи, прочти меня между строчек суетных,

Между кровью крашеных, на сметане мешаных,
Ты их жалуй, ряженых, не стреляй и бешеных,

Пусть их безобразные! Это — вещи штучные
И всегда непраздные, оттого и тучные.

Есть у них, у каменных, с рифмами раскосыми,
Между воплей маминых вдохи Твои, Господи.

(Антология современной уральской поэзии, 1997-2003, https://www.marginaly.ru/html/Antologia_2/020_ilienkov.html и на сайте Топос: http://www.topos.ru/article/3408 )

 

* **
В башне Хрущёва, где льются в фарфор
Вина Кубани,
Кто-то придумал, что он светофор,
Вышел за грани,
Выбил признание в каждой любви
Скрипом элегий,
Палка за палкой, с пыхтением «Qui
Scribit, bis legit»,
Дивные гимны пропел ямщикам,
И в результате
Жидко похлопали мне по щекам
Б… и тати.
Под дребезжание щепки пою
Ада куплеты,
В море житейском стою на бую,
А напоследок
Два варианта: «Вельми умилен
Бражкой и кашкой».
Или: «А кто мне не даст миллион,
Мажу какашкой».

(Антология современной уральской поэзии. 2012–2018 гг. – Челябинск : Издательство Марины Волковой)

 

Две картины. Извиненье
1
«За счастьем по команде “пли”
Бежим по взлётной, как и все,
От оскорбления Земли
Никем не сжатой полосе.
Повремени хоть ты, смени
Пластинку дней, столетий, лет
(И всё как в прорву), расстегни
Браслет часов, которых нет,
Сними оковы, сделай шаг
В неоцифрованной траве,
Узнаешь: в этом мире благ
Бывает гладким лишь конвейер.
Узнай на теле, как колюч
Газонов глянцевых репей,
Когда влагаешь легкий ключ
В замок асфальтовых цепей.
То злится мира вещество,
Обычно кажущее нам
Здесь – цифр над миром торжество
И Очарованное – Там,
Невыразимое – но слов
Всегда хватало, чтоб толкнуть
И баснописцев, и ослов,
И соловьёв на торный путь:
Закрыв глаза, разинув рот,
В тюрьме народов и веков
Орать про новый поворот
На карусели дураков.
Не покупайся ни на грош
Подстерегающих идей:
Святую, грязную – но ложь
Одну узнаешь от людей,
Порнуху рамок и картин
Под трёп о смыслах бытия.
Открой себя на карантин,
И ты узнаешь всё, что я.
И ты узнаешь, как любить
Не до скончания кино,
Но века; плакать или пить
Не нужно, если знать дано;
Я научу тебя стоять
На чьём угодно и не мнить,
Что, Е поставив вместо Ять,
Возможно слово изменить.
Младая жизнь твоя бедна
На откровения, но лишь
Пойми, зачем она дана,
И ты судьбу благословишь!»
2
Так я мечтал, когда порой
(Ночной, как правило) тебя
Воображал и был с тобой,
Любя, тем более е…
Кричал: «Зажги во мне огонь» –
Магнитофон, а я: «Дитя,
Летим со мной!» Признайся, конь,
Ты это делал не шутя!
Признайся, грёбаный фашист
(А то иголку в ноготь ткну):
«Каков я всё-таки лучист!» –
Ты думал так, признайся, ну!
И ты ошибся – перестав.
Могло быть так, но стало sic,
Сломав перо, забыв Устав,
Ты вырвал грешный свой язык
И сердце тоже… но на том
Остановился – и теперь,
Когда-то бывший дураком,
Стал средним братом. А тебе –
С собою, думаешь, самим
Мне хорошо, и ты зачем?
О нет, то, нежностью томим,
Я не хочу тебя ничем
Печалить.

(Антология современной уральской поэзии. 2012–2018 гг. – Челябинск : Издательство Марины Волковой)

 

Слава

Жил поэт настоящий
В ящике мусорном —
С музыкой сфер не скушно.

Скушав разные разности,
В частности, мокрые бублики,
Публикой часто ему кидаемые
(дай ему, господи, также арбузных
вкусных корочек и длинных окурков),
Куртку отряхивал и шел.

Шелк вечернего неба
Не был внятен поэту.
Это немного странно.
Рано стемнело. Тучи
Кучами падали с запада.
Запонки звезд украдены.
Радио растопырило раструбы:
“Здравствуйте, браться и сестры
С острова мертвых собак!
Табак ваше дело правое:
Плавают быстро тюлени,
Ленин всегда живой!”
Вой тут поднялся страшный:
“Russian! — плакали дети. —
Эти не пожалеют
Клея, ножниц и крови!”
Повести вышли. Свершилось.

Он проснулся от шума в ящике.
Ящеры всплыли на море.
Глория!
Полки воздушные
Тушами небо закрыли,
Крылья кожисто хлопали.
Во поле ползали черновики истории.
Глория!

Люди проснулись от боли,
То ли от скушного ужаса.
Лужи пронзительно-зябко дрожали
И отражали небо.
С неба свисали куколки.
Пугала бабочки и стрекозы вились,
Давились крыши мохнатыми лапками,
Тряпками были обмотаны лица
Полиции нового времени, новой истории.
Глория!

Он проснулся от боли
Голенький с бабочкой хищной в постели,
Еле живой от гордой ноющей совести.
Повести вышли, свершилось чудо повсюду.
Лежит кишка. Слава!
Посередине горшка. Слава!

(«Урал» №5-2001, http://www.zh-zal.ru/ural/2001/5/il.html)

 

Юному поэту

Когда ты взялся за стило терзать созвучья рашпилем,
Тебе до попы повезло, а почему — не спрашивай.

Ты мог родиться, поврежден, дебилом, паралитиком,
Без рук, без ног, а ты рожден поэтом — поглядите-ка!

Ты мог бы просто быть говном каким-нибудь накаканным,
А ты — поэт! Прими завет — и при путем накатанным.

Всегда вчера с собой носи; тебя сегодня душное
Задушит, прошлое соси резиновой подушечкой.

Не жди пинков: забудь ее и всех. Заройся в пустыни
И, сняв у зеркала белье, люби себя без устали.

Перед искусством падай ниц, тем паче при свидетелях,
Когда от муз начнет тошнить, терпи, чтоб не заметили.

Теперь о славе. Пастернак навек остался б овощем,
Не будь Хрущева: делай так, ищи на рынке помощи.

Рожденный ползать годен в бой, а веришь сказкам ежели,
Сравни Есенина с собой: ты пишешь лучше — где же ты?

Гляди, как расцветает плешь, глаза горят ирисками,
Пиши и пей, пиши и ешь его, родное, близкое.

Вещай стенам глухих вещей, клянись сорокоградусной,
Что ты бессмертен, как Кощей, а в книгах — жизни радуйся!

Но ты не веришь? Ты ответ в тетрадь бросаешь с алчностью.
Итак, я прав, и ты — поэт! Держи говно на палочке.

(«Урал» № 9-2008 http://www.zh-zal.ru/ural/2008/9/il2.html)

 

Из ответов на вопросы Наталии Санниковой:

«…Я так себя ощущаю — было бы пафосно сказать, что человеком Возрождения, но если этому не придавать оценочного ореола, то да. Это совмещение эстетического, познавательного, этического материала. Это в каком-то смысле шутка, но в предисловии к «Еще о женьщинах» я написал, что эта книга носит не чисто эстетический характер, а во многом научно-исследовательский. Кто такие женщины, зачем они нужны, к чему они призывают. Мне важно рассказать людям что-то такое, чего они еще не знают.
….
— Твоя поэтическая речь очень сильно отличается от бытовой…

— Отличается. В жизни, как мне кажется, я крайний рационалист. Видимо, у меня настолько не задействована в жизни иррациональная сторона, что в стихах ее больше, чем рациональной. Я действительно часто не знаю, почему пишу так или иначе. Просто вдруг вот так надо сказать. Не знаю, почему, но знаю, что именно так».

(Интервью «Я пишу для себя-другого», «Урал» №1-2014 http://www.zh-zal.ru/ural/2014/1/13i.html)

 

***

По закону Мэрфи все некстати,
Так что вы не парьтесь: вскройте дом,
В очаге стихи перелистайте
И убейте файлы каблуком.

Не воруйте, вам оно не надо:
Не вместить вам слов его, украв,
Где рыдал он, пьяный, как менада,
И всё видел, трезвый, как удав.

Просыпайтесь, друг мой, просыпайтесь!
Милый мой, тетрадь моя жирна.
Жгите листья, пеплом посыпайтесь
В честь такого трупа дочерна.
(«Урал» №1-2015, http://www.zh-zal.ru/ural/2015/1/1il.html)

***

Неважно, о чем я хочу говорить,
Скажу — что язык продиктует.
Есть голос народа, и всякий квирит
На воду заслуженно дует.

Ведь все мы потомки богов, и у нас
Есть полное право увидеть
Единого Бога, но нет таких глаз —
Вожатые, остановитесь!

Я только тебя, нарушенье границ
Отрезав щелчком карабина,
Листаю, как стаю хохлатых синиц
Под ветром на ветках рябины.

(«Урал» №2-2016 http://www.zh-zal.ru/ural/2016/2/u-zhizni-est-antonim.html)

 

О проекте:

КФС, коллекция феноменов саморефлексии, — проект, реализованный в рамках подготовки круглого стола «Поэт и поэзия в современном обществе»
для доклада М.Волковой «Поэты IV тома АСУП о поэте и поэзии».

Круглый стол, в свою очередь, первое мероприятие грантового проекта «Апология поэзии», руководитель проекта д.ф.н. А.Житенёв.

Презентация к докладу М.Волковой «Поэты IV тома АСУП о поэте и поэзии»

Фотоотчет о круглом столе

Статья Е.Извариной о круглом столе


Добавить комментарий