Полина Колесникова, выпускница филологического факультета УрФУ, о творчестве Константина Комарова:
Тематика и основные художественные особенности творчества Константина Комарова
Одна из ключевых тем в творчестве екатеринбургского поэта К. Комарова – тема поэзии. Эта тема возникает в его произведениях не случайно, ведь автор не мыслит своей жизни без стихов.
Как признавался К. Комаров в одном из своих интервью, если он не будет заниматься научной работой, то спокойно проживет, а если не будет писать стихи, то почувствует физическое умирание. И как поэт я понимаю и разделяю точку зрения К. Комарова, высказанную им в его автобиографии: «По-настоящему плохо только тогда, когда начинаешь сомневаться в голосе, когда все, что пишешь, кажется случайным и проходным». При кажущейся бессмысленности слово животворно: «И если не станет света с последнею головней, мы выживем только этой нелепейшей болтовней».
Для К. Комарова поэзия наряду с любовью – способ достижения личного бессмертия. Поэзия – способ рассказать миру о своем истинном «я», открыть себя миру: « Обо мне ничего не узнают, если я рассказать не смогу». Поэт – единственный, кто способен проникнуть в суть вещей: « Ничего ни о чем не узнают, если я обо всем не скажу». И автор вступает в диалог с миром при помощи воскрешающего и вместе с тем болезненного слова: « Если душой не кривишь – значит, душу кровавишь, вечный стратег застарелой незримой войны», « Стоит ли укорять солнце за то, что село, если по рукоять слово уходит в тело?». Поэтическое пространство – вакуум, в котором можно жить: « Но пустота, где живут лишь поэты и дети, кажется мне необъятней простой пустоты».
Лирический герой – особенный человек и не хочет быть таким, как все, не способен слиться с толпой: «Я не мог бы встать в их нудный строй, бумажки теребя», «Я в глухую ушел несознанку. Не по нраву мне этот мотив, чтоб, напялив себя наизнанку, в заоконный шагать коллектив». Для К. Комарова поэт по определению – не такой, как другие.
В поэзии К. Комарова отчетливо прослеживается тема смерти. Причем смерть в его стихах не абстрактная и далекая, а реальная и явственная: « Мне себя самого полужалко, а иных я не смею жалеть: мне девицей в цветном полушалке лихо косы раскинула смерть»; «Я видел два живых цветка за пазухой у смерти. Она шла с ними под дождем и чуть дождя касалась. Я абсолютно убежден, что мне не показалось». Вечность в его стихах также не абстрактная, а осязаемая и прочувствованная. Причем от вечности веет холодом, недружелюбием и безысходным молчанием: « А звезды скалятся недобро и все зовут меня туда, где ледяные лижет ребра беспозвоночная вода, где вечно безответно эхо, насколько громко ни кричи, где тихо тлеют тонны смеха, спрессованного в кирпичи».
Иногда лирический герой будто манит смерть к себе, заигрывает со смертью: «И смерть, как по вызову девку, любезно приму». Он иронически сетует по поводу своего относительного долголетия: «В мои, кажись бы, скромные лета почил уж Веневитинов чудесный. Еще чуток – и Лермонтова я переживу, живучая скотина». Но на самом деле поэт не собирается сводить счеты с жизнью и его не устраивает старый способ вскрывания вен.
Его стезя – умирание и воскрешение в стихе: « О речь больная, наяву приди, умри меня сегодня – я завтра снова оживу». В стихах К. Комарова смерть близка – и тем самым он ее отдаляет, так как уверен, что смерть не придет, если ее зовут.
Достаточно важную роль в творчестве К. Комарова играет тема взаимоотношений человека и Бога. Поэт восстает против Бога за то, что Он допускает страдания: « Бога нет, Бог не чувствует боли, у меня же бумага болит и звенит, словно русское поле». Автор упрекает Бога в равнодушии к горестям людей, в то время как он, поэт, печален, и его «душа остро, можно сказать, гемофилически реагирует» на несовершенства мира. У поэта возникает ускользающее желание поверить в Бога: « Я так хотел поверить в Бога, но Бога было слишком много, когда его осталось мало, меня того уже не стало». Несмотря на мятежность характера лирического героя, он все же стремится верить в того, кто его хранит.
Говоря о художественных особенностях творчества К. Комарова, можно отметить повышенную метафоричность его стихов. Метафоры поэта разноплановы и охватывают различные стороны жизни (Язык, я зек твоей роскошнейшей тюрьмы; Подкожную гоняя ртуть; Трамвайный фарш). Однако можно говорить о доминирующих метафорических моделях. На мой взгляд, в его творчестве преобладают языковые метафоры («Снова рифмы морскими узлами я в бессонные строфы вяжу»; «Стал обрастать щетиной слов ненужных»; «Рифмы – дротики без острия и дартса»; «Слова, как икринки, мечет вечной лирики рыба-меч»; « Буквенная перхоть на голове немытого стиха») и метафоры болезни («Времени вправило вывих предплечья пространство – умелый, но очень жестокий хирург»; «Ангельский отит», « Радуга тоже должна быть прямая, но у нее сколиоз»).
Также в творчестве Константина изредка появляются компьютерные метафоры (На пустом дисплее апрельской пиксельной ночи; Реальность – это опечатка, и вряд ли наша в том вина). Поэт живет в особом мире, но и его коснулся мир высоких технологий. Метафоры – проявление аналоговых возможностей человеческого мышления, своего рода схемы, по которым человек думает и действует. Поэтому можно предположить, что данные средства выразительности отражают мировосприятие автора.
Иногда в стихах К. Комарова встречаются повторы. Они могут акцентировать внимание читателя на значимых мыслях автора. Иногда в повторах видится некая поэтическая магия, заговаривание боли: «Все заживает, всегда заживает до свадьбы. Все заживает и после уже не болит».
В стихах К. Комарова можно наблюдать паронимическую аттракцию – сближение паронимов, сходных по звучанию слов. Данные попытки увидеть внутреннюю оболочку слова, заглянуть слову в глаза позволяют полнее ощутить красоту стиха: «Наплевать, что слова наплывают», « Утром утрирован», « С тобой одной я с потолком толкую и рифмы без толку толку», « Истолчен в толчее, как Гаврош».
Также в творчестве поэта нельзя не отметить иронию. Тонкая насмешка пронизывает многие строки автора: « Мы здесь из-за большого стресса, он вовсе не единоразовый. Нам нравится такая пьеса, почаще нам ее показывай»; « Так стой и жди трамвая, ни слова не произнося». В стихах Константина проявляется и самоирония: « Возрождая свой слабенький дар, скорбно просишь людей отвалить»; « Я говорю, что сдохну не любя, а сам все норовлю тебе под платье. Вживаться в маску самого себя – не самое приятное занятье».
Говоря о серьезных вещах в ироническом ключе, автор снижает пафос высказывания.
Поэзию К. Комарова отличают серьезный культурологический пласт и достойная филологическая составляющая, в которых угадывается эрудированность автора. В стихах можно наблюдать терминологическую подкованность автора в разных областях знаний, в том числе в области лингвистики (« И хилые перформативы не в силах этому помочь»). Однако наряду с терминами можно встретить просторечные выражения («Я в глухую ушел несознанку», «Втыкаешь в пошлые киношки, чтобы забыться как-нибудь»; « И люди отвалили – ну а что им? Всегда копнуть поглубже было влом») и даже нецензурную лексику («Нас с тобою небеса вздули. Отчего не написать? Х… ли?»; « Поэты все уходят дружно однажды в эти е…ня», « Так и остался, с…ка, пуглив и быстр», «Попробуй, с…ка, превозмочь инерцию, вот так бухая»). Есть замечательные примеры соединения высокого и просторечного слов в словосочетании (И, вдавленный с утра в трамвайный фарш, в поток метафизических хреновин, я знаю: только неба фальшь – единственное, в чем я невиновен). Это говорит о неоднородности поэтических средств, используемых автором.
Другие статьи студентов и преподавателей о поэтах УПШ:
