Василий Бородин, поэт. 4 книги. Живет в Москве. http://www.litkarta.ru/russia/moscow/persons/borodin-v

ГЛАВА № 107

Опыт прочтения

О Главе № 107 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 14, 135, 268, 348, 357, 416, 487, 597, 611, 642.
Отзыв №1
Хроликова Валерия, УрГПУ

Русский путешественник, писатель, художник,
пилот свободного аэростата,
Протоиерей Русской православной церкви
(Московского патриархата)
Пропал совершенно внезапно в две тысячи пятом году,
А сегодня с утра нашёлся и всё рассказал:
«Детки, все десять лет я провёл в аду.
Я влюбился в девушку-гота, потом были тоже девушки-готы.
Мы плясали ночами по склепам под группу
«Соломенные еноты».
Я узнал о Дженезисе Пи-Орридже и ядовитейших веществах.
Каждый день мы летали на знаменитейших существах.
Я готовил двухтомник о том, как седлать
и пришпоривать василиска.
Над отдельными главами ржали никогда до тех пор
не смеявшиеся Алиска и Василиска,
Украшали моё лицо макияжем из чёрных звёзд,
И вороны кричали: «Ну ни хуя же!» – из чёрных гнёзд.
О окраины, многоэтажки, сырые голые ветки,
Стукающиеся друг о друга похмельным утром и, как креветки,
Выброшенные уличной кошке с балкона субботним днём,
Гопники, скрючившись, переругивающиеся
на лавочках ночью, когда лужи-лужи горят огнём!
Был ли я запрещён к служению, я не знаю.
Просто сейчас почувствовал: постарел, устал, заебло.
Вот вы ещё не поняли, а я понимаю:
Ад есть ад, грех есть грех, зло есть зло».

«Так горек он, что смерть едва ль не слаще».
Данте

Существует ли ад на земле? Вопрос, волнующий немногих, но тем не менее вызывающий споры. До недавнего времени я и сама не задумывалась над ним, и вот, прочитав стихотворение Василия Бородина, вопрос сам назрел в моей голове.

Первое впечатление обманчиво. Очень кстати эта фраза пришла на ум после прочтения стихотворения. За улыбкой и легким смешком последовала глубокая грусть (осознание приходит позже). Что же так зацепило?

Уже в самом начале появляется некий гибрид – и человек дела (путешественник, пилот), и человек искусства (писатель, художник), и лицо духовное (протоиерей). Думаю, автор надеялся показать «размытость» границ в современном мире. Сейчас вокруг нас перемешалось все: писатели и художники, слесари и подводники, протоиереи и пилоты, женщины и мужчины и т.д. И никого не удивляет такой плюрализм, наоборот, за ненормальное принимается какая-то единичность.

На мой взгляд, особую роль в стихотворении играют время и пространство. Протоиерей, рассказывающий об адовых похождениях, пропал в 2005 году и встретился с рассказчиком спустя десять лет: «Детки, все десять лет я провёл в аду». Но герой умер не буквально, а умер для «нормальной» жизни, окунувшись в окраинную субкультуру с алкоголем, наркотиками, кощунством и развратом.

Герой с головой окунается в контркультуру, в которой больше маскарада, чем реальной веры в ад. Важна внешняя составляющая субкультуры: мрачная одежда, панк-музыка, наркотики, вызывающее поведение. Сам отец-основатель российского движения готов Андрей Наркевич говорит, что движение готов зашло в тупик, о чем свидетельствуют самоповторы (в частности, в музыке).

Пространство меняется: то это склепы, по которым танцуют готы, то это окраины и многоэтажки. Создается ощущение ущербности мира – как будто нет ничего, кроме кладбища и бетонных коробок на окраинах городов. В это пространство ада органично включено и пламя: «лужи-лужи горят огнем!». Казалось бы, появился свет, какая-то надежда, но это же ад, который немыслим без огня.

Свою роль играет и цветовая символика – в стихотворении преимущество у черного цвета, что позволяет увидеть ту сторону жизни – смерть. Черный угнетает, это цвет, поглощающий свет, неспособный его отразить. И если вдуматься, то такой мир должен погрузиться во мрак.

«…сырые голые ветки, / Стукающиеся друг о друга похмельным утром» показывают пропитой  мир настоящего. Для кого же это утро похмельное? Скорее всего, для гопников, которые сидят, скрючившись, «как креветки, / Выброшенные уличной кошке с балкона субботним днём». Поначалу такое сравнение забавляет (правда же, смешно – гопники-креветки). Но и тут опять ощущение какой-то глубинной печали: гопники выброшены, как и креветки, на периферию жизни, и что же остается делать, кроме как сидеть, скрючившись?

На уровне стиховой формы также происходит столкновение традиционных приемов. Рифма нерегулярная, чередуется с «холостыми» строками. Комичность стихотворению придает и омонимичная рифма («пришпоривать василиска» – «Василиска»). Строки произведения разной длины, нет деления на строфы, что позволяет создать своеобразную «поточность» сознания лирического героя, непрерывность происходящего, его одномоментность.

В стихотворении отчетливо просматривается противопоставление традиционной общечеловеческой морали и молодежной субкультуры, которая эти ценности переворачивает. Насколько должен быть отвратителен мир, чтобы ворон вдруг заговорил, да еще и ругательно: «И вороны кричали: “Ну ни хуя же!”». На языке ада начинает говорить и протоиерей: «Просто сейчас почувствовал: постарел, устал, заебло». Тем не менее, не смотря на мат, стихотворение отчетливо-назидательное: «Ад есть ад, грех есть грех, зло есть зло». (Неслучайно рифмуются «зло» – «заебло».) Может показаться, что слова героя не стоит воспринимать всерьез – «падший» иерей не вызывает доверия у читателя. Но разве раскаившийся грешник не лучше ста праведников?

Отзыв №2
Марта Гудова, студентка УрФУ, Екатеринбург

«Русский путешественник, писатель, художник, пилот свободного аэростата…»
Складывается впечатление, что стихотворение написано от лица взрослого человека, попавшего в молодежную среду, живущего по строгим правилам общества, но по какой-то причине попавшего в пучину запретного мира, ранее им неизведанного.
«Русский путешественник, писатель, художник, пилот свободного аэростата, Протоиерей Русской православной церкви (Московского патриархата)». Перечисление профессий в начале как бы говорит о том, что это могло случиться с каждым, вне зависимости от изначального статуса, рода занятий и жизненной позиции.
Далее идет повествование о жизни в период отсутствия в привычной среде обитания. Точкой отсчета становится влюбленность, о чем понятно становится исходя из следующей строки: «Я влюбился в девушку-гота, потом были тоже девушки-готы». Уточнение того, что девушка действительно гот, наводит на мысль о том, что это нетипично для повествующего. Чувства к ней становятся причиной для выхода из зоны комфорта, после чего он попадает в водоворот событий. Упоминание названия андеграундной панк-группы, имени музыканта, являющегося оккультистом, ядовитых веществ и последствий их употребления («Каждый день мы летали на знаменитейших существах. Я готовил двухтомник о том, как седлать и пришпоривать василиска»). Все это похоже на список атрибутов плохой компании, от которой родители подростков просят их держаться подальше. Прибывание в таком обществе несомненно сказывается на повествующем: в своей речи он пару раз употребляет ненормативную лексику.
Заканчивается все его словами о том, что он устал и ему все надоело, но хочется отметить, что нет намека на то, что он жалеет о пережитом. «Ад есть ад, грех есть грех, зло есть зло». Возможно, что адом и грехом в последней строке названа как раз таки смена привычного образа жизни и окружения, которая далась нелегко и принесла свои последствия, либо речь о том, что только пройдя через все это, «пропавший в две тысячи пятом» понял истинное значение этих слов.
Автор словно хочет напомнить читателю о том, что никто ни от чего не застрахован и все может случиться с каждым.

Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».