Литературная критика

Татьяна Олеговна Бобина
Татьяна Олеговна Бобина

Ура!!! Свершилось! Наконец-то появилась первая нормальная критическая статья о книге из серии «От 7 до 12«!

Несколько раз на сайте стихийно возникали попытки критического осмысления тенденций южноуральской детской литературы и анализа произведений для детей. Несколько текстов было прислано в адрес издательства. Много было разговоров, обсуждений, эмоций… Увы, диагноз большинства попыток критического анализа был неутешителен:

1. Критики  не отделяли  текст от  своих  впечатлений от текста.

2.  Критики начинали с разбора текста и неизбежно переходили на личность автора.

3. Диалоги заканчивались убежденностью каждой стороны в собственной правоте (в просторечьи это называется «сам дурак»).

(Для примера смотрите комментарии  к одному стихотворению)

И вот, наконец, настоящий подарок от Татьяны Олеговны Бобиной, кандидата филологических наук, доцента ЧГАКИ. Сфера научных интересов Татьяны Олеговны — проблемы поэтики, жанровой природы современной детской литературы. Свою статью Татьяна Олеговна посвятила книге Яниса Грантса и Дмитрия Сиротина «Стихи навырост«.

«Стихи навырост», или возможно ли возвращение в детство?..

Предупреждая возможные упреки в несоответствии стихов возрасту адресата, челябинские поэты Янис Грантс и Дмитрий Сиротин предпослали своему сборнику «объясняющее» заглавие – «Стихи навырост». Их произведения отличают интересные, динамичные и увлекательно построенные сюжеты, хорошее владение техникой стиха, любопытные языковые приемы, равновесное сочетание субъективно-лирического и комического начал. Авторам не откажешь в наблюдательности и умении воплощать приметы детской жизни, создавать своеобычные образы – детей, родителей, животных, выстраивать прихотливые отношения героев с окружающими их существами.

Основные темы поэзии Я. Грантса типичны для детской поэзии: дом, обычные ребячьи занятия, их ценности, мечты, фантазии, общение с родными и животными. Тема дома объединяет стихотворения «Новый день», «Спасательная операция», «Чрезвычайное положение». В забавных стихах Грантса «Скворечник», «Папе», «Страж» шутливо утверждается прелесть совместных занятий.
Разнообразен и многопланов в его поэзии детский мир, представленный различными гранями, в разных ракурсах, в палитре эмоций. В стихотворении «Горе» метко подмечена слитность контрастных эмоций ребенка, разгадана цена светлого детского плача («В детстве безоблачном горькая долька»):

Счастье – поймешь ты –
Наплакаться вволю.
В детстве.
От горя.
Не ведая боли.

Янис Грантс искусно меняет интонацию – в зависимости от темы и сюжета: например, повествовательная в «Чрезвычайном положении» и «Бесконечной истории» удачно передает и дух азартных поисков заурядной детали, и бесплодные попытки насекомого обрести свободу.
Притягательна в его стихах мягкая лирическая интонация, умелое (пусть и не виртуозное) владение техникой стиха. Лирические нотки проступают в стихотворении «Вернется ли дядя Янис в детство?», исполненное теплой, несбыточной мечты:

…К молоку в трехлитровой крынке
Я вернулся б – сомненья нет.
Но: чтоб варежки на резинках
И чтоб взрослый велосипед!

Вряд ли логично здесь сочетание «взрослого велосипеда» с «варежками на резинках» – сугубо детским атрибутом. Не заменить ли сомнительное выражение противоположным: «Но: чтоб варежки без резинок»?

Очень теплым и «вкусным» получилось стихотворение «Новый день!»:

Запах бабушкиной сдобы
Поднимался вдоль стены.
Даже мухи и микробы
Были им ослеплены.

Так как запахом быть «ослепленным» невозможно, то не точнее ли по смыслу подойдет более нейтральное «покорены»?

Запах двигался неспешно
Мимо лампы, мимо книг,
Заглянул в портфель, конечно,
Раз – и в нос ко мне проник!

Увы, необязательное «конечно» здесь привлечено ради рифмы и требует замены хотя бы на «прилежно», «успешно», «потешно», «беспечно».
Полярную уюту «Нового дня» ситуацию отразило грустное стихотворение «Одиночество», в котором прозвучал крик души: «Мама! Папа! Сыну Коле //Уделите пять минут!». Обидное для малыша словечко «мешаюсь» (от вечного родительского «не мешайся под ногами!») лучше заключить в кавычки или оставить менее окрашенное «мешаю»:

Я всегда «мешаюсь» маме
И сбиваю папу с ног…

Читателя пленит история рождения трогательной дружбы малыша и бродячего пса, позабавит и своеобразная «реакция» недоверчивого Джека:

Я папу и маму с трудом упросил,
Чтоб Джек ночевал в коридоре.
А он в благодарность меня укусил,
Сбежал и запутался в шторе…
Трогательно передана безмерная благодарность осчастливленной собаки:
Джек нежно лизнул меня в ухо,
Лизнул мне в шею, лизнул меня в нос…

Однообразие повторов лишает действия энергичного пса динамики. Они могли бы быть более разнообразными: уткнулся, куснул, припал и др.
Полнота детского мира, неуемность ребячьей фантазии проступают в стихотворениях «Рыболов», «Хор» (рисующее целый спектр разнообразных эмоций – скепсис, воодушевление, разочарование, озарение). Перипетии школьного бытия фантастически преломляются в стихотворении «Пришельцы и диктант», убеждая в неисчерпаемости воображения ребенка.

Обычное, заведомо неисполнимое ребячье желание «начать новую жизнь» обыграно в забавном стихотворении «Клятва».

Клянусь во всем иметь порядок,
Беречь учебник и тетрадь,
Клянусь лишь пару шоколадок
За свой рабочий день съедать.

Здесь не слишком удачна канцелярски построенная фраза «иметь порядок». Да и последнюю строку можно заместить вариантами вроде «за целый длинный день», «за весь мой длинный день», «за весь учебный день».

В стихотворении «Карантин» тонко подмечена детская «всеядность», наивно-простодушная мечта, размах планов и их заведомая неисполнимость. Лишь официально-канцелярски звучащее выражение «Я имею четкий план» лучше заменить простеньким «У меня есть четкий план»:

У меня есть четкий план
Ровно на неделю:
Напишу-ка я роман,
Как я не болею.

Найдут отклик у читателя и забавляющие стихи Грантса, в которых встречаются выразительные образы и интересные приемы. Красноречива звуковая игра в «Спасательной операции»:

Я спасал эту муху полдня,
Но она не вела даже глаззззом.
Облетала ракетой меня.
И вреззззалась в окно разз ззза разззом.

Повествование можно было бы построить на постепенном и равномерном наращивании звука, передающего «голос» упорной мухи, и тем самым подчеркнуть обострение ситуации.
Эффективен прием звукового наращения в стихотворении «Нервы», в котором бесхитростный детский взгляд помогает воссоздать историю несчастной мухи и сочувствующего ей человека:

У мухи у этой, наверно,
Ужжжасно расшатаны нервы.

Догадливый читатель посмеется над причиной появления привидения среди бела дня в забавном по сюжету одноименном стихотворении. Изюминку в него внесло бы перечисление сушащихся во дворе «предметов»:

Баба Лиза сушила простыни,
Полотенце, скатерть и плед.
Покататься дал дядя Костя нам
Свой спортивный велосипед.
Я кататься хотел не очень-то:
Слишком тесен наш старый двор.
Но лишь только настала очередь,
Я помчался во весь опор!
А далее можно было бы избавиться от повторов так:
Двор весь в ужасе! Люди волнуются:
Город с этой бедой не знаком.
Привиденье летит по улице.
Двухколесное. Со звонком.

Очеловеченные образы животных предстают в стихотворениях «Кузнечик», «Джек», «Кошки». «Птица в клетке» реализует абсурдный взгляд, перевернутую ситуацию: птица уподобляет человеческий дом клетке.

Привлекательна детская расшифровка идиом: «Раздача слонов» – выговор, трепка, взбучка, нагоняй. Разнообразит игровую палитру автора каламбур: «Я получу при раздаче сполна // Лучше б ко мне поселили слона».
Посмешат читателя языковые новации, окказионализмы: стихопритворение, луновалуны (лунные камни), червелов.

«Поклоном» Чуковскому стало стихотворение «У», в котором применяется макаронический стих – прием забавного формообразования: окончание «оун» в названии веселой цирковой профессии «клоун» («Вышел колун на поклоун») провоцирует рождение узнаваемых «поклоун», «фургоун», «пардоун», «вдогоун», патроун», «дракоун», «махаоун».

Свеж обыгрыш классического образа стихотворения «Удивительная кошка» Д. Хармса, переосмысленного современным поэтом. Повтор усиливает ощущение печали, одиночества, заброшенности:

Все та же взвесь
Из белых крошек
Ложится здесь
На гривы кошек.
***
Все та же взвесь.
Все тот же город.
И город весь
Промок.
И ворот
Промок, пропах
Промокшей кошкой,
Пропахшей кошкой,
Пропавшей кошкой,
Несчастной кошкой.

Может быть, «гривы» кошек (напоминающие об их родстве с гривастыми львами и, возможно, вздыбленные неласковой погодой) заменить более нейтральными «спины», «спинки», «шерстка» – хотя и менее яркими?

К сожалению, в стихах Я. Грантса попадаются неудачные, громоздко построенные фразы – сложные глагольные формы, залоговые конструкции:
…был пришельцами украден
И с ними в космос улетел.
Нежелательна в детских стихах инверсия:
Но были дружескими лица
Меня похитивших верзил.
Не употребить ли иной порядок слов: «Похитивших меня верзил»?

В «Художнике» смущает грубое «ослепли?» в вопросе ребенка к недогадливым, не проникающим в его образ, взрослым:
Не виден кузов вам? Вы что ж,
Ослепли? Вот же! Не похож?

Напрашивается и более гармоничный принцип структурирования произведений сборника, объединения тематически и образно близких стихотворений – о детских занятиях, играх, забавах; о животных; казусно-игровые стихи. Например, перекликаются и требуют соседства стихотворения «Спасательная операция» и «Нервы», «СтихоПРИтворение» и «Стихопритворение об уроке». «СтихоПРИтворение про индейца» занятно иллюстрирует способность игрового перевоплощения ребенка. Возможно, следует заменить характерное для России слово «селенья» более органичной для сюжета игры типичной деталью индейского быта – «вигвамы»:

Я притворился Чингачгуком.
Я сел на резвого коня.
Скакал со стрелами и луком
Спасать вигвамы от огня.

Подчас автору недостает безупречности выбора слова. Более точному звучанию могли бы способствовать следующие варианты:
Скворечник
А тот был слегка огорошен
И тут же залез в конуру. А пес был слегка огорошен
И тут же залез в конуру.
Чрезвычайное положение
Тут мама доложила главному:
«Удача, кажется, близка!»
И, палкой помотав под ванной,
Достала ДВА МОИХ НОСКА! Тут мама доложила главному:
«Удача, кажется, близка!»
И шваброй поводив под ванной,
Достала ДВА МОИХ НОСКА!
Стихопритворение об уроке
Там солнце жарило нещадно,
Стада бродили антилоп.
И кто-то до мальчишек жадный
Меня ужалил прямо в лоб. Там солнце жарило нещадно,
Стада бродили антилоп.
И кто-то на укусы жадный
Меня ужалил прямо в лоб.
***
Но вот вопрос: «Кто эту двойку
Нарисовал мне в дневнике?» Но вот вопрос: «Как эта двойка
В моем возникла дневнике?»

Первый вариант опирается на известное выражение «кто нарисовал?» и акцентирует вопрос об «авторстве» нежелательной отметки, второй подчеркивает удивление неизвестностью ее происхождения.

В стихотворении «Сила мысли» перед троекратным повтором «И свищу! Свищу. Свищу», отражающим азартное занятие, желательно добавить многоточие: «Я …свистнул».

Одной из ведущих тем Дмитрия Сиротина стало утверждение гармонии, дружбы, семейной прочности. Опираясь на живые воспоминания детства, поэт со знанием дела воспроизводит домашние происшествия, воссоздает забавные истории, «реконструирует» ребячьи фантазии. Так, в стихотворении «Лучший на свете» обаятелен извечный детский восхищенно-прощающий взгляд на отца, чей авторитет бесспорен: «если бы папа был капитаном» (далее футболистом, космонавтом). Поразительна гордость сына за отца – человека обычной, но ценной профессии:

Пап, не грусти:
Ты – талантливый дворник!
Вон как сияют
Подъезд наш и дворик!
Тебе повинуются листья и снег,
Ты лучший на свете, и это – навек!

Детски-простодушное восприятие виртуального существования комично изображено в стихотворении «Современный телефонный разговор»:
Вам папу? Папы дома нет!
Он вышел в этот… в Интернет.

Драматическую историю семьи ХХ в., более внятную взрослому, чем ребенку, зафиксировало стихотворение «Встреча». Нарочито повествовательная манера подчеркивает обычность рассказанной были.
В стихотворениях «Подслушанный разговор» и «Ссора» запечатлено нарушение гармонии семейного бытия, точно зарисованы домашние неурядицы. В «Ссоре» предложен наивно-детский способ ее нейтрализации. При этом последняя строка явно нуждается в коррекции:

«Отойди!» – твердит упрямо:
Я-то маме чем не мил?..
Улыбнитесь, обнимитесь…
А не то – я замолчу!

Любопытство и неосведомленность ребенка шутливо обыграны в «Интересном чаепитии»: лексическая игра, прием каламбура, путаница (бергамот-брегамот-бегемот) позволяют построить смешные версии. Особенности детского творчества, построенного на игре воображения, проступают в стихотворении «Художник».

Своеобразие детского восприятия мира проступает в стихотворениях «Первое апреля», «Яблоко». Курьезы, обусловленные спецификой детского мировидения, зарисованы в стихотворениях «Бессоница, бараны и математика», «Приветливая тетя», «Кое-что о пользе мороженого», «Заболел», «Жуткая история».
В «Рецепте счастья» дан незамысловатый секрет обретения гармонии:

Представьте, что сегодня – Новый год.
Представьте.
Ну, пожалуйста.
Хоть раз.
Я знаю: все получится у вас!

При этом замена «что» на «все» представляется здесь более удачной.
С сокровенной мечтой мальчишки о дружбе с животным знакомит стихотворение с одноименным названием; единоначатие подчеркивает настойчивость детского желания:

А потом кормил с ладони хлебом,
А потом – молчали у пруда.

Простодушное мировосприятие ребенка, одухотворенное отношение к его обитателям запечатлено в стихотворении «Жуку не нравится коробка»:

Сидит в коробке бедный друг!
И вместе плачем: я и жук.

В «Колыбельной коту» (Памяти Алисы) нотка искреннего и при этом завуалированного чувства – прощания-причитания по другу-животному – проступает в рефрене «Я не плачу, я пою».

Горькой исповедью о проявленной в детстве робости, беспомощности в отношении пострадавшей птахи стало стихотворение «Птенец».
Инверсия, не типичная для детских стихов, в произведении «Необычайный кот» помогает поэту набросать фантазийный облик стеснительного парящего кота:

А он крылья прятал,
Застенчивый крайне,
И летал не в центре,
А на окраине.

Комическую сторону взаимоотношений человека и животного открывает стихотворение «Ужин», рисующее казусный домашний эпизод:

Папа с тарелки берет пирожок,
Нежно, задумчиво гладит Дружка.
Щелкает пастью голодный Дружок…
Папа растерян: исчез пирожок.
Не улучшит ли текст другой вариант – без повтора имени пса?
Щелкает пастью голодный щенок…
Папа растерян: уж нет пирожка.

Забавная аналогия разнородных начал – в виде перекрестной мечты стрекозы и самолета – проступает в стихотворении «Мечтатели».

В стихах Д. Сиротина часто присутствует элемент загадки, рассчитанной на проницательность читателя, необходимость проникнуть за сюжет. Герои – бытовые предметы – в его стихах оживают и обретают своеобразные характеры. Так, образ непослушного чайника построен на аналогии предметного мира с человеческим бытием:

Без крышки стоял
У окна на ветру –
Оставил без чая
Семью поутру.

Любопытно усвоение поэтом опыта О. Григорьева в шутливом стихотворении «Растеряха»:

От дома ключ
Нашел с трудом…
Теперь еще найти бы дом!

Автор уместно применяет приемы лексической игры: дает буквальное разъяснение идиом «вешать лапшу на уши», «путешественник во времени» (таракан в часах), использует многозначность слова – «достать» (дотянуться и надоесть). Читатель оценит языковую фантазию поэта, новые авторские словечки, вроде «кукужмурки» («так понятней и смешней»).

Однако лексически выбор в стихах Сиротина не всегда безупречен. Так, в более точном словечке нуждаются стихи «Не нагулялся»:

Мне грустно (не скучно, как у автора)
стоять
в темноте у ворот.

Непростительно в издании несоблюдение разницы между синтаксическим знаком «тире» (–) и орфографическим знаком «дефисом» (-), который фактически проигнорирован и заменен неподобающим тире.

Сомнительно объединение в сборнике разных, с точки зрения возрастной адресации, стихотворений. Некоторым произведениям сборника недостает отделки, словесной точности. Авторам можно предпослать упрек в недостаточном «погружении» в детский мир: перед нами, скорее, попытка такого вхождения в мир ребенка, но попытка многообещающая. Успех ждет поэтов на пути дальнейшего абстрагирования от собственной взрослой сущности и слияния с миром детства, его образом мышления, поэтического исследования многообразия этого мира, углубления бытовых сюжетов и наполнения их философским подтекстом. Не лишним будет припомнить до сих пор не устаревшие «Заповеди для детских поэтов» К. И. Чуковского.

Однако высказанные замечания не исключают очевидных перспектив формирования обоих авторов в незаурядных детских поэтов.

Бобина Татьяна Олеговна, доцент кафедры библиотечно-информационной деятельности ЧГАКИ, канд. филол. наук


комментариев 10

  • И.Аргутина

    18 мая 2012

    Боже мой, наконец-то! Как мы все мечтаем об этом… Серьезный анализ текстов, не ограничивающийся прочтением первых двух стихотворений (плавали, знаем),  умение видеть и недостатки, и, что, пожалуй. даже важнее, — достоинства, как лексические, так и стилистические, — и внятное суждение, без «наездов», без «рассуждений об авторе» и упражнений в собственном остроумии и великолепии! Конечно, и здесь можно поспорить — я попробую усомниться в двух утверждениях, имеющих отношение к стихам Грантса (их я знаю чуть-чуть лучше, чем творчество Сиротина). В стихотворении «Карантин» фраза «Я имею четкий план» хоть и является «канцеляризмом», но, во-первых, такой «строгий» настрой в самом начале очень убедителен: человек имеет серьезные намерения. А во-вторых,  звукопись этой фразы чиста и легка, в ней даже заложена внутренняя (для строфы) рифма, в то время как в предлагаемом варианте замены (У меня есть четкий план) звук нарушен, а это для детского стихотворения грех непростительный.  Со словом «ослеплены»  в «Новом дне» тоже не все так просто. Я бы — не знаю, как автор — не стала его менять, тем более — на нейтральное «покорены». Это практически метафора, это восторг, это невероятный эффект — практически сладкий обморок! Не говорю уже о том, что при замене нарушится и точность рифмы.
    Но эти мои мелкие частные возражения (как редактор я сама часто «указываю» авторам на неточности, но крайне редко пытаюсь предложить готовые «верные» решения: в конце концов, это может оказаться внедрением в хрупкий внутренний мир авторского текста, разрушающим его, порой даже «неправильное» очарование) ничуть не умаляют достоинств замечательной критической статьи Т.О. Бобиной, не говоря уже о том, что сам факт ее написания вселяет надежду!..
    Мои благодарности — из поэтической солидарности!

    Ответить
  • И.Аргутина

    18 мая 2012

    Поправка: не пропечаталась запятая в предпоследнем абзаце:  «…разрушающим его, порой даже «неправильное», очарование)»

    Ответить
  • Нина Пикулева

    18 мая 2012

    Солидарна с Ириной Аргутиной, хотела сказать то же самое!
    И в благодарность критику и в защиту двух его поэтических находок, которые по сути, и создают в стихах подъём, как дрожжи в тесте… Это — правильные «неправильности», пусть живут!

    Ответить
  • Янис Грантс

    18 мая 2012

    Спасибо большое всем. У нас же, вроде, принято не оставлять от автора и запятой на запятой — разоблачать и чехвостить. Так что статья Татьяны Бобиной уже своей доброжелательностью и конструктивностью вызывает только положительные эмоции. Редко, правда, встретишь критика, который не только похвалит и укажет на недочёты, но и предложит свои варианты некоторых строчек. Это меня как-то…смущает. Впрочем, предложенный вариант «Клятвы» я принимаю (а над «Одиночеством» надо подумать). А вот исправления про «варежки на резинке» и «гривы кошек» для меня неприемлемы. На то я и автор.
    Иногда ребёнок вдруг становится псевдовзрослым  и начинает говорить что-нибудь типа: «Что за бардак вы тут развели?». Отсюда «чёткий план» в «Карантине» или «ослепли» в «Художнике».  Эти пояснения мне важно дать, остальное, думаю, в моих комментариях не нуждается.
    Отдельное спасибо Ирине.
     

    Ответить
  • Мих

    22 мая 2012

    Здорово. подробный и серьезный разбор стихов — что может быть лучше.
    В чем-то можно соглашаться,  в чем-то нет. В частности,  инверсии у Яниса направлены на звучание строки, иначе получается не так гармонично. Употребление не совсем академически правильных выражений и сочетаний слов не является большим прегрешением, если подобные конструкции не надуманы и не созданы с целью подражания «детскости.»
    Согласен  с Ириной,  что «ослеплены» — это выражение детской непосредственности, некий парадокс восприятия. Подобные парадоксы Янис часто использует и  почти  всегда к месту. Это вполне понятно детям, потому что  они сами бессознательно пользуются подобными приемами.
    Спасибо большое за статью.

    Ответить
  • Прокофьева Ольга

    5 июля 2012

    Замечательная коммуникативная площадка — ваш этот сайт.
    Татьяна Олеговна, здравствуйте! С интересом почитала статью, стихи, посмотрела фотографии Челябинска.
    Очень понравилось, как снят храм на Алом поле; он — как свет в конце тоннеля.

    Ответить
  • Прокофьева Ольга

    6 июля 2012

    Нравится сайт.

    Ответить
  • Ольга Сергеевна

    6 июля 2012

    Хотелось бы разместить материал о творчестве челябинского автора в связи с выходом новой книги.
    Каким образом это сделать?

    Ответить
  • Алевтина Терпугова

    6 июля 2012

    Хорошо, что появилась статья с анализом текста и даже с советами автору. Я тоже думаю, что положено хорошее начало, о чём говорит пусть небольшая. но всё-таки дискуссия. С уважением, А. Т.

    Ответить
  • Марина Волкова

    6 июля 2012

    Спасибо всем за участие и добрые слова! А от Ольги Сергеевны жду письмо с текстом на адрес urma@bk.ru

    Ответить

Добавить комментарий для Прокофьева Ольга Отменить ответ