Шамшад Абдуллаев — русскоязычный узбекский поэт, прозаик и эссеист. В журнальном зале: http://magazines.russ.ru/authors/a/abdullaev.
ГЛАВА № 32
Путники никогда не ходят по дорогам, они их прокладывают. Думать, что у путника есть определенная цель, – значит не понимать предназначения путника.
Четкость старой фотографии в фильме Холлиса
Фрэмптона
Надеюсь, возвращение теперь
в текучесть неравного не состоится:
клок бумажного пепла,
как утопающий, цепляется за
раскалённую спираль газовой плиты.
Сон на склоне долины
Луна светлая, всё шепчешь,
рыцарь «её», не смеешь
глаза поднять на созвездия: там,
внизу, на фиолетовом дне душистого найта,
бежит немотно белый пёс
по краю поля, как свет лая.
Два фильма
В его «поезде теней»
(здесь запах мазута под солнцем
удваивает блеск железнодорожных рельсов)
зернистая мембрана в царапинах
то есть чёрствый – под выцветшую ленту
к примеру Жана Эпштейна –
плёночный полоз кажется
получил право на
смутное припоминание вещего ветшания вещей
всегда прежняя нынешность моно-
но-аварэ нет Nunc stans
где по слухам последние станут
первыми наоборот
ни первых ни последних не будет словом
твой зритель – тот что хочет после Атже
преуспеть в пристальности тщась
немедля на цыпочках заглянуть
за барьер нехватки
(никакого вопроса ведущего к дурной
бесконечности снова снова
снова сказывается только
неисчерпаемость безответного в котором
содержится пишет он в дневнике
ты пишешь в дневнике содержится в общем
онтологическая провокативность сущего сплошь
состоящего из несовершенства the
imperfect is our paradise
нужен ли тут ответ
как идеологема и гонец
романтической поэтики лишь
начисто небывшее никогда
не иссякнет лишь оно
не промажет своей
непоправимостью попадет в цель)
теперь пение аполлона пронзительней вопля
марсия даже в твоей
некогда патриархальной глуши
где-нибудь за базарной площадью за
высохшим озером где-нибудь
между наврузом и жатвой
«в городе сильвии» в другой
его находке в конце фильма сам
Хосе Луис Герин проехал в белой кепке
(они смотрят друг на друга он и она
мимо звякающих накатов зеркального трамвая
хлестающего полминуты двух незнакомцев
клочьями их же силуэтов) на
велике снизу вверх и вправо вдоль экранного края
Случайность
Зарезана ли дыня, но
солнцу могут перерезать горло, по
«Зоне». Другой перевод. На
площади Франциска Ассизского видишь
(за решётчатой дверцей привит
к мраморной плите – высота
не сходится с основанием – поперечный пик
эпитафии): pictor optimus.
Неизменное
его мигнувший моисей
не дано тебе всё время жить
в этом твоя вечность
промельк ханаан
Скандальный концерт
три глыбы и одно
хроматическое затухание (песни
об умерших детях
разъярённая публика так
и не услышала в тот вечер)
тихо унёсшее их
в закатную взвесь
Расцвет фотографии
Мятые ботинки в засвеченной графе
пришибленного участка, не тратясь
на буксующую явь, на пробную цифру
в нищелюбивой статистике, словно
инстинктивно позируют – «бунт
реальности» – 8 х10-дюймовой камере.
Безрамочный спанк великой депрессии.
Опыт прочтения
О Главе № 32 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 80, 206, 220–221, 268, 348, 352, 355, 356, 411, 542, 550,
597, 611.
Отдельных отзывов нет.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».
