ГЛАВА № 61

После того, как всё случилось, люди сочинили время, чтобы думать, что ничего ещё не случилось.

* * *
О водах, а о чём ещё: вдали
что выбрала душа, не отрицая
себя в разделении тьмы
и света, пришедшего в сердце.

Граница дня и ночи отплыла
от пристани значения отдельных
яснеющих слов: позади
туман многолюдный и время.

Что выбрала душа, переходя
и выбирая прошлые подобья?
Среди всех вопросов про нас –
не сыщешь понятных и важных.

А важно то, что глубиной волны
легло под новоявленный кораблик:
обнимемся, душу простим
за сходство с людьми и туманом.

* * *
Сквозь гору, где прокопанный проход
два склона единит – восточный с тёплым:
выскажем, что вспомнится
о древней немирной печали.

На этом склоне войско, а на том
светлеет примирение, как утро;
звон летящий, сабельный
на стенах пещерных допишет:

Выкатывайся, яблоко, во тьму,
творя туннель, соединивший душу
с быстрым созреванием,
запрятанным в листьях, как память.

Последует ли за тобой рассвет
и где ты остановишься: в твердейшем
слове? Лишь движением
таким – назовём перемены.

* * *
Входит взгляд, благословен
блужданьем в холоде: река
его усвоит, покрепчает вслед
пенью, на душу ответить пытаясь.

Травы как система вен –
витиеваты, а пока
разглядываем мышцы на просвет:
сила взрастёт, наблюденьем питаясь.

Травы, вмёрзшие в речной
февральский лёд, зачем идти
на поводу у схожести, явив
образ прозрачной нетающей плоти?

В жилах стынет темнотой
желанье перемен: в горсти
крошатся льды, дарившие мотив,
к ночи которым навек изойдёте.

* * *
Посмотрит чайка в небо, вниз:
море где и люди? Лужи
так мелководностью кишат,
что не жалко слёз пролитых.

Не голос чувства волокнист,
влагу запустивший глубже,
а длящийся, как сырость, шаг:
угодить во взгляд крылатых.

О жизни, запасённой впрок,
скажем что морской замене
тоски – на свет, представший дном:
волокно отливно-немо.

Не размотается клубок
глаза птичьего, хоть зренье
вытягивается день за днём,
нитевидно, словно время.

* * *
Выстрел зацепит листву,
выше только чувства долетали:
думать себя наяву –
иначе не желали –

Тяжко сомненье: а вдруг
ранен этим «наше и не наше»
облачный отсвет, где юг
лежит длиной угасшей.

Стала ограда – расстрел
(начатый разграниченьем воли),
некто нарушить посмел,
а небо оживили?

Прутья темны, как пути,
пройденные пулями сквозь воздух
к небу, что дышит среди
мгновений огнехвостых.

* * *
С тяготением земным
боролся свет исхода:
словно воздушный поток – в высоту
людей вбирает ли свобода…

Кто развёл огонь, ронял
с огромной фразы – перья,
ветер толкая и чувствуя: верх
одержит знание о мере.

Мошкара плотнеет вкруг
костра – и в небе хмуром
нити молчанья вплетает в себя,
казаться хочет абажуром.

Одевать ярчайший свет –
задумка мелкокрылых,
вызнавших комнату взмахом извне,
где страх не долететь – укрыл их.

* * *
Бесполезно скоростью телесной
касаться того, что едва
пылать готово над отвесной
листвой, а чем была листва?

Протяжённость шороха съедали
шаги, как съедает огонь
бумагу с фразами печали,
душе темневшими вдогон.

Всё шагами приближали, кроме
(здесь – свет, не указан предмет).
Зола засела в долгом громе
небесном, а какого нет?

Несгораемое расстоянье
до неба, кто хвалит своим
отсутствием… В таком изъяне
словесный незаметен дым.

* * *
Снасти, скрипящие словом
на лучах: вот свобода
видеть, кто взошёл на светлый борт,
удел другой не ищем.

Встретит пришедших на взморье
неостывшая яхта –
и от неподвижности своей
отщипнута, как мякиш.

Гостем твоим ли, погода,
оказаться сомненью –
хлеб да соль едва ли поднесёшь,
всё – плаваньем заменишь.

Ветер, недолгим собой
опреснённый, как время,
видит: свет садится на слезу –
доплыть до рта солёным.

* * *
Почва знает, кто здесь ближний,
а какая страна далека:
но замутнён просвет безлюдьем ранним
и собой замутнён.

Кто пугливым иноземцем
отступал, все слова разроняв
приливу под ноги, листве под крылья,
промолчав на своём?

Стайка веточного треска
разбегалась от поздних шагов,
чешуйки затихания роняя,
как монеты на дно.

Чей там герб вчеканен – скажет,
приглядевшись, земля тишины –
и в человека, словно в линзу, вправит
свой теплеющий взгляд.

* * *
По центру помысла – говорят,
а с краю облаком перегрет
на воду глянувший разворот
небесный, бросивший в кислород:

«Лучей расслабленный перебег
на тела прилёг тряпицей:
тишиной пред словами поробев
(как иначе длиться?)».

Одни надеялись: сволокла
заря низинные зеркала –
не отличается, кто одет,
от плеска-возгласа перегрет

Заплывов узкие лоскуты –
озеро слегка прикроют;
нагота отражённой высоты,
остаёшься с краю.

Опыт прочтения

О Главе № 61 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 80, 207, 209, 250, 271, 273, 413, 545, 587, 598, 611.

Отдельных отзывов нет.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».