Лёгкие. Сборник стихотворений / Инна Домрачева. Серия «Срез». Книга первая. М.: СТиХИ, 2016
Книга «Лёгкие» вышла в любопытной поэтической серии «Срез» (название объясняется тем, что книги срезаны по верхнему краю), инициированной поэтом и культуртрегером Арсением Ли и литературным объединением «Сибирский тракт». И не только вышла, но открыла эту серию.
Первой книгой «Лёгкие» стали и в творчестве автора. С дебютом Домрачева торопиться не стала, что выгодно отличает её от сонма юных стихотворцев, едва срифмовавших «кеды и полукеды» и уже штурмующих издательства. Зато и стихи представила настоявшиеся, прожитые, обкатанные.
Заглавие не должно сбивать с толку. «Лёгкие» включают в себя тексты тяжёлые, эмоционально весомые. Но неисправимо нежные, с естественной и убедительной интонацией, ровным, даже в цветаевских задыханиях, дыханием. Мучительное – физически и духовно – обретение своего, незаёмного дыхания и становится главным сюжетом книги.
Стихи разных лет, собранные в книге, разделены на три части. Объединяет их динамическая взаимосвязь специфического жёстко-лиричного уральского мироощущения с автобиографическими ретроспекциями и ностальгическими мотивами.
«У меня – боли» — с ходу заявляет Домрачева, обозначая лейтмотив книги – избывание поэтическим словом реальной боли. Она – «не злая» («всех горячо люблю, но не всех – сейчас»). Ей «неведомо искусство оставаться на плаву». Она «не делит «говорить» на «доверяться» и «дышать», слово и дыхание взаимообусловлены друг другом, «водород и счастье – самые частые вещества». Однако терапевтическая функция стихов не становится самоцелью, индивидуальная боль Домрачевой в рамках каждого стихотворения универсализируется, читатель может узнать в этой боли свою. Так стихи Домрачевой обнажают свой подлинный лиризм, состоящий в парадоксальном сплаве уникальности эмоции и её общечеловечности.
В первой части – «Граница мёртвого пространства» – стихи предстают попыткой вырваться из, ужаса встроенности в реальность – социальную и историческую. Но жизнь в итоге побеждает – пусть и «безнадёжно». Следуя поэтической парадоксальной логике, Домрачева обретает спасение в трезвом и спокойном осознании того, что помощи в «ситуации существования» ждать неоткуда:
Я качалась в реке, забывая
Боль, и холод, и солнечный свет,
А теперь безнадёжно живая,
И спасения, видимо, нет.
Вторая часть – «Между воздухом и кровью» — продолжает и усиливает линию стоического принятия жизни – не благодаря, а вопреки. Этот стоицизм становится не только жизненной, но и поэтической стратегией автора, проявляя себя, в частности, в жёсткой антитетичности образной структуры стихотворений, в твёрдой и гулкой интонации, в постоянном внутреннем подрыве статичности и скованности стремительным движением самой стиховой ткани:
Так больно жить, так просто сдаться мраку,
Но ты, оцепененью вопреки,
Иглой рассвета проколи бумагу
И выйди по ту сторону тоски.
В третьей части – «В зоне повышенной прозрачности» – действует любовь. Действует и побеждает. Здесь много тактильности, телесности, через которую лирическая героиня осознаёт себя живой, буквально, оттаивает:
От простого касания рук
Без обиды, стыда и смятенья
Расправляется лёгкое вдруг,
Как впервые тогда, при рожденье.
«Мёртвое пространство» исчерпывает себя. Дыхание обретает истинную глубину.
На обложке книги – фрагмент картины Магритта «Бесконечное признание». И сами стихи – это признание в неравнодушии, в неприятии цинизма и забвения. Внутри –портрет Домрачевой, выполненный Сергеем Ивкиным – поэтом, художником, другом автора – сумевшим передать сочувственный и пытливый, готовый принять чужую боль и высказать «с последней прямотой» свою взгляд поэта на мир.
Дополнительные материалы:
«Человек, именно он находится у Домрачевой в центре мира. Будь то сама лирическая героиня, её подруга Ирская или же салабон Николка. Да кто угодно. Наташенька, Иришка, Костька, Логовенко — всё это абсолютно реальные люди и все они любовно названы. А как же по-другому?! Ведь нельзя жалеть и любить человека без имени…»
<…>
«…перед нами открывается достаточно яркий и непростой мир поэта, в котором толчком к поэтическому высказыванию становится и мимолётное переживание, и многолетняя боль, и «больной кошмар». Здесь поэт именно на себя берёт ответственность за тех, кого успел приручить, за обсчитывающих продавщиц и «покупающих восемь гвоздик», за всех нас, плохих и хороших, — и стоит «от жалости и боли онемев».
Станислав Ливинский. Из предисловия к книге «Лёгкие».
Счастье ей не интересно. Оно даже неприлично в «хорошем обществе». А это уже клиника. Но как завораживает эта самая клиника. Следить за её симптоматикой по стихам Домрачевой для меня, например, почти счастье. И что поделаешь, если Катарсис – психический жанр, созданный для садистов: напяливать на себя одежды чужого горя в ненастоящей примерочной, находясь в полной безопасности, и потом плакать над собой бумажными слезами – это из области… Из какой же это области? Из Свердловской, наверное.
Маша Бегункова (Бийск) о стихах Инны Домрачевой. // Антология современной уральской поэзии. 3 том. Челябинск, 2011, с. 305. – https://www.marginaly.ru/html/Antolog_3/avtory/017_domracheva.html
Сергей Ивкин. Портрет Инны Домрачевой. Иллюстрация к книге «Лёгкие»:
Обложка книги И. Домрачевой «Лёгкие»:
Инна Домрачева читает детям стихи в рамках акции «Поэты тет – а – тет». Екатеринбург, библиотека им. Белинского, 21.04. 2017. Фото – Анны Порошиной:
