В автопробегах в автомобиле проводится значительная часть времени, от 7 часов, если автопробег короткий, до 100, если автопробег занимает полмесяца.
Не такой уж большой выбор, чем заняться в салоне авто.
Про меня все понятно: рулю, слушаю, думаю, иногда участвую в разговоре. Штурман сопереживает, глядя на дорогу и слушая навигатор. Рефлексирующие и ангелы иногда «сбегают» в интернет, иногда спят. Очень редко (когда в автомобиле Сергей Ивкин) слушаем музыку.
Иногда едим на ходу, пьем чай или кофе. Остальное время посвящено разговорам.
О чем говорим в машине?
Проще перечислить, о чем не говорим. Не говорим о политике. О кризисе тоже не говорим, разве что это слово употреблялось раза 2 или 3 применительно к кризису творческому. Не говорим об Украине, Крыме, Америке и прочей географии, да, я ж написала, что о политике не говорим.
Это не запрет и не правило автопробегов, просто неинтересно.
Мало говорим о личном, и о собственном личном, и о личном других. Разве что в экипажах, где все уже давно друг друга знают, и то границы личного всегда удерживаются.
Не говорим о болезнях (ну, почти не говорим), о телепрограммах (телевизор почти никто из нас не смотрит), о газетных темах (и газет не читаем), о плохом вообще мало говорим.
О чем говорим? Обязательная часть разговоров: планы и анализ мероприятий. Инструктаж до мероприятия и подробнейший разбор после. Иногда разбор идет в несколько этапов (особенно, если были косяки), маленькими порциями. С опытными автобегунами эта часть разговоров сжимается до нескольких слов, — понимаем друг друга уже с полувзгляда.
Обязательны разговоры о поэзии, поэтах, кино, музыке, реже говорим о живописи, фотографии, архитектуре. Обязательность — не потому, что по плану, а потому что хотя бы для одного в машине это важно.
Поэтому много говорим о природе поэтического творчества (хотя, тьфу-тьфу-тьфу, слов таких высоких в машине никто не употребляет).
Много говорим о литераторах прошлого, их книгах. О техниках письма. Журналах, конкурсах, премиях. О новых стихах, новых поэтах. О старых стихах, старых поэтах.
Иногда сплетничаем, но всегда по-доброму, легко.
Часто вспоминаем читателей, которые приходили на встречи. Пожалуй, это самые трогательные моменты машинных разговоров.
О библиотекарях вспоминаем всегда добрым словом и с улыбкой.
Вообще о хороших людях много говорим. О плохих — почти никогда.
Еще к обязательной части разговоров относится треп про неправильный навигатор (поэты обожают его ломать и ругать, а Костя Комаров перекрестил навигатор в нафигатор),
про еду, про дороги, про рифмы, про публикации… Про все, короче.
А о том, о чем не успеваем поговорить в обязательной программе разговоров, говорим в факультативной.
Разговоры продолжаются и за пределами автомобиля: на остановках «на покурить», в промежутках между мероприятиями, вечером перед сном, во время еды, и, конечно, во время мероприятий.
Такой непрерывный речевой поток длиной в несколько дней.
Очень утомительный, кстати, потому что у каждого из членов экипажа — своя манера речевого поведения, своя «доза» дневного общения, свои темы и стиль обсуждения, а тут говорим, говорим, говорим…
И основная усталость после автопробегов не от мероприятий, а от этого как бы обязательного нескончаемого говорения обо всем и ни о чем.
И иногда учимся молчать, легко и необидно, иногда сбегая в молчание, а иногда просто наслаждаясь им.
Отчеты по автопробегам:
Про автопробеги. Экипаж. Штурманы
Про автопробеги. Экипаж. Ангелы
Про автопробеги. Экипаж. Рефлексирующие
Сергей Ивкин о первом автопробеге в журнале «Вещь» (страница 101)