ИЗВАРИНА Е. Юрий Аврех: «Ангелы сумерек, ангелы…»
Поэзия Юрия Авреха следует традиции классической русской лирики — гуманистической по сути своей традиции, обращенной к человеческому сердцу — в защиту человеческого духа, неких основ бытия, не зависящих от исторических, социальных, экономических преобразований — затрагивающих жизнь внешнюю, но никак не внутреннюю. Понимаете ли, две большие разницы: чем живет человек в данную минуту (день, месяц, год) — и чем он жив: что любит либо ненавидит, чего ищет и чем тяготится, в чем убежден, что скрывает, чему отдается самозабвенно… «Шкатулка с невидимой жизнью, //закрытая кем-то на ключ» — это и о человеке, это — и о поэзии, открывающей свое содержание не сразу и не однозначно.
Говоря просто, в малом диапазоне эмоций, жестов, звучаний и значений, поэзия все равно остается собой — словом, преображенным в музыку любви, сочувствия, нежности и надежды. «Есть чернила, слова и бумага, //и стихи, что не легче креста» — есть жизнь потаенная, однако, накрепко связанная с жизнью внешней, реальной, земной. Между ними — сколько угодно трагических несовпадений, из которых, впрочем, и рождается поэзия, боль «в стихи переходит со скоростью света и мысли»: это закон (а так же чудо) природы, дело (оно же — спасение) поэта…
Е. ИЗВАРИНА
* * *
Бумага все перенесет,
Что сердце вынести не может.
Поэт напишет и отложит
Бумаги лист, и снег пойдет.
И он сегодня не уснет,
Стучит об лед большая рыба.
Он видит небо, звезды, ибо
Он ждет кого-то. Долго ждет.
Кто прочитает, кто поймет,
Кто лавр на голову возложит.
Бумага все перенесет,
Что сердце вынести не может.
* * *
Зимой, под утро, снег когда не тает
И восвояси прочь уходят сны,
А на тринадцатом проклятом трамвае
Катаются все сукины сыны,
Титания! Ну что же ты, царица,
Скорей ответь, какого черта ждать?
Ты только посмотри на эти лица:
За что их ненавидеть и прощать?
И, становясь далекой точкой света
И освещая снова область тьмы,
Вращаешься, что редкая монета,
Меж ловких пальцев матушки-Зимы.
Скажи, зачем?
* * *
Зима. Январь. Начало века.
По улице проходит Блок.
В толпе не видно человека,
То стук копыт, то топот ног.
То ветром сорваны афиши,
То этот ледяной канал,
И голос делается тише,
И холод в сердце доконал.
И ты идешь, кусая губы,
Спустя полвека — вновь зима.
Мимо огней ночного клуба,
В метель, сводящую с ума.
Пиши стихи, ищи исхода.
Сходи на нет, замкнись в себе.
Стучится в окна непогода.
Играет ангел на трубе.
* * *
Идет ли нищий с тощею сумой,
Лежит ли пес голодный под забором,
Прохожий, увлеченный разговором,
Жмет руку другу, и само собой
Прощается, затем уходит вдаль,
Я остаюсь в пределах листопада,
Обида, боль, сомнение, печаль,
Картинки облетающего сада.
И кулаки до боли крепко сжав,
Смотрю на них, ни в чем, ни в чем не каясь,
От размышлений до смерти устав,
На сантиметр смерти не касаясь.
* * *
Не жалею, не зову, не плачу…
С. Есенин
Не жалею, не зову, не плачу.
Не хочу ни плакать, ни жалеть.
Ходит август, за деревья прячась,
Хочет ветром в кронах прошуметь.
Вижу над собой пустое небо
В росчерках и прочерках дождя.
Вспоминай Бориса или Глеба,
До свиданья, друг мой, до свида…
Пара строк — блаженное наследство
Не жалею больше, не зову,
Про родство забыв и про соседство,
В скошенную падаю траву.
* * *
Там, где кончается дождь,
Спит темная фея Жизнь.
Просыпаясь, она выходит из дождя,
Нажимает на кнопку звонка
И говорит: «Это я».
А ты смотришь в ее глаза,
Боясь отвести глаза,
Не зная, можно ли ей доверять
И кто она вообще…
* * *
С правой стороны сумерек,
С левой стороны солнца,
Женщины, которые умерли,
Носят на руках кольца.
Не курят они «Lucky Strike»,
Не курят вообще, тем паче,
Не ездят на иномарках,
Не пьют вина и не плачут.
Смотрят на себя в зеркало,
Смотрят, не отводят взгляда,
С левой стороны рая,
С правой стороны ада.
* * *
Не принимай близко к сердцу обиду,
Каждый живет и живет так, как может:
Юноши, склонные к суициду,
Странные женщины с тонкою кожей.
Те, кто стихи друг для друга читает,
В узком кругу говорит о высоком,
Любит — не любит, никто не узнает,
Кончится лето, став яблочным соком.
Осень, достойная мастера кисти,
Дождями оплачет погибшее лето,
Мальчики, девочки, желтые листья,
Ангелы сумерек, ангелы света…
* * *
Я помню снег, он был в глазах твоих,
Он шел, как будто снега было мало.
Печалило лишь то, что для двоих
Быть не могло счастливого финала.
Я помню, снег был на руках твоих,
Он легче был почтового конверта,
Была ты Гретхен, Грета или Герда,
А снег, он был таинственен и тих.
И плоть твоя была тебе тесна,
Твоей душе, что любовалась светом.
Была ли ты извлечена из сна,
Но тело твое тоже пахло снегом.
* * *
Проходит дождь в имении Алисы,
В стране Чудес, где обитают лисы,
Выходит нимфа, покидая лес,
Похожая на взрослую Алису,
Целует в губы, говорит Останься,
И мелкий дождик капает с небес.
* * *
Ночь прошла и исчез замечательный день,
Отражается свет и везде, и нигде,
Дым из трубки летит, молча звезды горят,
Распускается дым, словно косы наяд.
Это век золотой всех аллей сентября,
Без царя в голове — вообще без царя.
Потому что ты здесь сам себе господин
И свободен твой дух, невредим и един,
И любовь — не любовь, остается в груди,
И светлейший поэт ждет тебя впереди.
