Здравствуйте, Сергей Борисович. Нашу беседу о Вашем литератур¬ном творчестве хотелось бы начать с представления. Скажите, кто Вы есть в литературе и как Вы определяете свое творчество.
Определить можно свершившееся, осуществившееся. Я же пребываю in statu nascendi. Отыскал, как кажется, новые смыслы, но не достаточно овладел техникой для такого их выражения, чтобы новизна стала внятной любому читателю.
Простите, уважаемый интервьюируемый. Не могу с Вами согласиться. Ваши произведения не спутаешь ни с какими другими. В них есть некое специфическое ядро. Можете ли Вы, следовательно, признать, что сами неспособны определить сферу своего художественного исследования?
Сферы художественного исследования как таковой у меня не существует. Она является производной от художественного метода, вернее, от письма, от стиля, от формы. Для меня первична не область исследования, не сфера, а язык, стиль. Форма как способ организации текста. А объект может быть в принципе любой.
Из Вашего ответа складывается впечатление, что Вы стремитесь через художественные тексты реализовать себя как научного исследователя. Я ошибаюсь?
Скажем так: как исследователя. Для меня художественное и научное постижение мира существуют «рядоположенно», наряду друг с другом. Можно ответить чуть иначе: феноменологическая философия, социология, – в отличие от традиционной, рационалистической формы познания, – апеллирует к единичному, уникальному, неповторимому. Я, как стихийный сторонник феноменологии, вынужден балансировать на грани науки (общее, повторяющееся) и искусства (единичное, уникальное).
Представьте на суд читателей ту среду, из которой Вы вышли. Кто были вашими духовными наставниками, учителями, предтечами…
Скорее я могу назвать авторов, тексты, традиции, нежели конкретных людей. Их набор весьма традиционен для людей определенной интеллектуальной ориентации – напомню, что я учился на философском факультете Уральского госуниверситета – это Джойс, Бахтин, Пруст… Хармс, Фрейд… Ильенков, Мамардашвили, Андрей Платонов… Кафка, Кортасар. В ряде случаев я могу говорить о рецепции того или иного автора преимущественно через интерпретацию – Достоевский, например. Огромное влияние оказал И. Северянин, Маяковский. Позднее – Мандельштам. Хочу также назвать
авторов, которые были моими литературными антагонистами. Это Толстой, Блок, Есенин, Лермонтов, Тургенев. Никогда не был поклонником Евтушенко, Вознесенского. Да, среди движущих образцов я должен назвать еще Набокова и Гоголя. Пожалуй, ещё Лев Выготский и Валентин Катаев, поздний, разумеется. Следует назвать братьев Стругацких, Вадима Шефнера. Впрочем, на мой взгляд, все эти влияния легко прочитываются из моих текстов…
О творчестве иного художника говорят: «Пушкин бы в гробу пере¬вернулся» Если бы классики ожили, они бы Вас одобрили?
Думаю, не все.
Лев Толстой, например?
Полагаю, он не стал бы читать мои тексты. Ведь не смог же он принять стихи Северянина. Кроме того, мои тексты более барочны, нежели классичны.
А Пушкин?
Думаю, Пушкин бы прочитал с интересом. И даже отозвался бы в частном письме. К Вяземскому, например… Пушкин ведь сам был экспериментатор – работал и в прозе, и в поэзии, писал и романы, и повести, и эпиграммы, и исторические исследования, и пьесы. Ему ведом был дух поиска.
Вы не написали ни одной поэмы. Почему?
Могу сказать, что я также не написал ни одной пьесы, ни одной басни, ни одного сонета, ни одной оды. Та или иная жанровая форма избирается для выражения того или иного содержания. Видимо, пока у меня не было потребности ни в басне, ни в поэме.
Времена меняются. Может ли возникнуть такая ситуация, когда Вы будете писать про природу или создавать большие поэтические полотна?
Если мне предложат пятикомнатную благоустроенную квартиру и персональный компьютер в придачу, я, возможно, постараюсь написать стихотворение «Охота на зайца» или поэму «Триста двадцать шагов».
Многие воспринимают ваше творчество как скопище скабрёзностей. Что бы Вы им ответили и что посоветовали?
Перестать скрывать от себя, что именно эта скабрёзность их и привлекает…
Спасибо за беседу.
(Вопросы задавал М. Ф. Ершов)
Идентификация автора (Вопросы задавал М.Ф. Ершов) // Контрапункт. Выпуск третий. Литературное творчество С.Б. Борисова / Отв. ред и сост. кандидат исторических наук М.Ф. Ершов – Тверь: Изд-во «Фамилия», 1997 – С. 4–6.
