Автор симпатичной книжицы «Dies gloriae» 1 , каков он?
Он тонкого сложения, стройный и чахлый. Он меланхолик. Взгляд всегда направлен в небеса, к звёздам, к вечности… Его бледное лицо отражает в себе бессонную ночь, проведённую у окна – он наблюдал за движением звёзд. С утра он хочет казаться бодрым, но с каждой минутой следы его показного бодрствования тихо-медленно сходят на нет… Он не будет спать днём, а может и прилечь, но только для того чтобы сменить положение тела.
Большие тёмно-томно-бархатистые глаза печальны, как у больной собаки, брови тонки и всегда вздёрнуты домиком. Чувственный рот мысленно повторяет бесконечную фразу: «Не нарушайте моё одиночество, не оставляйте меня одного…»
Женщины его не понимают. Им чужды его мечтательность и устремленность в никуда. Некоторым это близко, но только тогда, когда это в себе, а не в другом человеке – в Нём, в ком хотят видеть партнёра, а не его тень.
У него нет любимой женщины. Нет той, которой он сказал бы: «Подниму тебя на руки, ты ведь легче, чем пёрышко…» Он пишет это портрету на стене да ещё мысли о той, которая была только его, принадлежала ему одному, – но это было так давно. Кажется, что прошла целая вечность, а она всё живёт и с каждым днём захватывает новую клеточку его тела (и души). Тело своё он усмиряет каждый день. Ему всегда кажется, что вот-вот забудет запах женщины, забудет, кто такая Она…
Ему ещё не удавалось в толпе не оглянуться на Женщину – их так мало осталось среди тех, кто ходит по улицам. Он стоит в толпе зачарованный и вдыхает этот почти неуловимый аромат, исходящий от той, которая уже ушла и не дождалась… Он вздохнул и пошёл дальше – искать Её.
В стихах он – супермен, рыцарь «под готику», покоряющий тела юных строптивых дев, «пахнущих детским мылом».
У него мало друзей. А те, которые есть, – огромны, тяжеловесны и всегда учат Его, как жить и что делать. Он – жилетка, ему поверяют свои тайны все, утопающие в его глубоких глазах. Если в него копнуть поглубже, то можно выяснить, что он практически ничего не советует друзьям: он лечит всех своим взглядом. К нему тянутся именно за этим магическим взглядом… Иногда ему весело, и он смеётся нездоровым смехом, показывая всем красивые зубы… Он смеётся один, сам для себя, громко и заразительно, но заражать некого…
Он помнит её – его первый опыт, и всегда смакует эту тему с поразительным
–––––––––––
1 Борисов С. Dies Gloriae – Тверь: «Фамилия, 1996 – 32 с.
разнообразием – добавляет всё новые и новые детали и подробности.
Ему одиноко засыпать в холодной постели. Один среди шёлковых простыней и подушек на огромной квадратной кровати, напомина-ющих поле битвы, но чьей? Кто с кем бьётся и за что? Бьётся Он и его Одиночество. Везде разбросаны его законченные и незаконченные стихи, которые некому посвящать, и они лежат мёртвым грузом, напоминая о том, что уже не придёт или ещё не пришло.
Возраст Христа. Так много и так мало. Он думает про себя, что ещё не всё сделал и стоит ещё пожить – вдруг что-то да произойдёт такое, что вернёт его к «нормальной» жизни. Хотя он знает, что другим он уже не будет.
Он чуточку (или нет) пессимист. Что хорошего в том, что он один, никого нет… Он сам себя винит во всем, но от этого не становится легче…
Он живёт лишь в своих стихах полноценной жизнью, полной бурь и страстей. Ах, эти бури и страсти! Почему они на бумаге, а не в жизни?!
Он помнит, что был женат, у него была семья – крепкая и любимая всеми. Жену он не любил, но был так привязан!
Он, наверное, забыл, что такое любовь, но постоянно её ждёт – вот-вот она постучит в его окно или дверь – нет, в сердце, и он распахнёт для неё все лепесточки своей хрупкой и такой ранимой души.
Когда у него хорошее настроение, он пишет тарабарские стишки, в коих каждое слово без запинки читается раза с третьего. Он потешается так над своей музой, но она не обижается – ведь это она дала ему повод для таких творений. Ему это даже нравится.
Бывает, что он целыми днями валяется в постели – ему лень вставать, брать в руки карандашик и черкать на бумажке буковки, сливающиеся в забавном танце в странный текст, не поддающийся расшифровке. Это идёт в корзину, которая уже переполнена подобными штучками. Его забавляет кидать скомканные листочки, исписанные несвязными словами и собственными автографами, в потолок. Вот только потом возникает проблема – всё это надо собирать, когда совсем это делать не хочется.
Если он не лежит среди подушек, то он целый день на ногах – мотается по делам, накопившимся за время его бездействия.
Он не любит смотреть на себя в зеркало. Он думает, что его там не ждёт ничего нового, всё по-прежнему, без изъянов. Только вот бритья приходится – он темноволос, и щетина отрастает быстро. Он в который раз хотел бросить брить свою растительность, но… всегда находился повод для прекращения подобного рода экспериментов. Вообще-то он не любит опыты над собой – как физические, так и психологические. У него выработался своеобразный барьер, с помощью которого он отгораживается от внешнего мира, уходя в себя…
Классический поэт. Печальные, красивые и жутковатые стихи человека, обладающего способностью ценить себя и не втаптывать в грязь свои чувства и переживания.
У меня получился монстр? Что ж, это – автор…
Суханова Лариса (Шадринск). В зеркале авторского «я») // Контрапункт. Выпуск третий. Литературное творчество С.Б. Борисова / Отв. ред. и сост. кандидат исторических наук М.Ф. Ершов – Тверь: Изд-во «Фамилия», 1997 – С. 10–11.
