АРЬЕ ЮДАСИН
Только поиск!
О стихах Юрия Авреха
Еврейский Мир
Газета русскоязычной Америки
12.20.2013
Наш новый гость определил себя как «поэт, философ, путешественник». Среди «путешествий» Юрия Авреха промелькнул и Израиль — провел он полтора года в Иерушалаиме и Нацрат-Элите. А после — вернулся в родной Екатеринбург, откуда и путешествует в дальнейшем. Путешествует по миру мысли (философ); по языкам (преподаватель английского); по небесным тайнам — долго и основательно занимается «изучением западной и восточной астрологии». В общем, отчасти узнаю самого себя лет 20 с гаком.
Как это нередко случается с людьми, в Израиле пожившими, сохранил Аврех о своей Прародине чувство самое доброе. Израильские литераторы числят его своим и к его таланту пиететы испытывают. Не зря — поэт он совершенно «не из ряда»; не помню, кто еще может так писать — как бы и из времени, плотно, ощутимо, и — словно бы вне такого измерения: время.
Стихи Юрия — просто приостановленные путешествия, наблюдения за миром зримым — или миром «прозримым». Мне трудно представить, что он хочет найти — он как-то об этом нигде не обмолвился. Кажется, поиск для него — основная жизненная стратегия. В поэзии, по крайней мере, Аврех находит красоту — и некую незавершенную, открытую незнакомой возможности интонацию.
Шлите нам стихи на e-mail: ayudasin@gmail.com
Юрий Аврех
Девушка пела
в церковном хоре.
Александр Блок
Девушка пела в еврейском гетто
В платье белом и голубом.
В сумерках.
У ворот Рассвета.
Между явью своей и сном.
Между сном и глубокой явью
В полуобмороке от сна.
Между явью, своей и навью.
Плоть ее — ей была тесна.
И над миром Душа летела.
И на скрипке играл скрипач
Девушка пела.
Душой и телом,
В пение превращая плач.
* * *
Свет играет
на листьях зеленых,
И в Европе Восточной весна.
Мир таинственный, тайный,
влюбленный.
Моцарт, музыка и небеса…
Город Краков. Старинная Прага.
Птицы долго поют дотемна.
И из каменных плит
город Снагов.
Ночь над ним.
И Noapte română.
Ночь в Румынии. Ночь и весна.
Это древние земли. Святые.
На других языках говорят.
В киберпанковый век. Золотые
Сказки старой Европы не спят.
СТИХИ ИЗ ПРАЖСКОГО ГРАДА
I
Я люблю тебя, заколдованный
город Прага,
От Градчан в полнолунье
до Вышеграда,
С черепичными крышами
и зелеными куполами.
Снизу вверх поднимаясь,
обнимаю тебя двумя руками.
У плиты рабби Лева лежат
монетки и подношенья.
Восемнадцатого апреля
происходит свершенье
Молитвы, идущей от сердца,
и рядом моя Марина,
Она становится на колени
в стороне от Карлова Тына.
Двое в молитве — я и она —
перед ребе, его женой
и Всевышним.
Молитвы сходятся
здесь и перед
Миром Высшим.
Деревья занавешены
тишиной и легким
восточным ветром.
Время остановилось,
замерло, стало центром,
Эпицентром моленья,
где сходятся силы и сферы.
Прага — это порог.
Его защищают химеры.
II
Прага — это порог.
И не только Прага.
Молитва — тоже порог,
и порог — бумага,
Вмещающая в себя то,
что вместить не может,
Но, расширяясь вглубь измерений,
то, что сумеет, — сложит
И раскроет смыслы,
но позже, а мы уходим
До трамвая с билетом,
проштампованным
этим годом.
Двадцать, одиннадцать.
Старые, юные —
все бессмертны.
Снова до Пражского Града
прочь от толпы несметной.
От накатившей
волны туристов.
Многоточие.
Прага не может
быть неприметной.
III
Я записываю и пишу,
но это не части речи.
Я не Иосиф Бродский.
Но становлюсь на плечи
Русской поэзии.
Пражскому Граду
и далее Вышеграду.
Доктор, Целитель Душ,
выше живет.
Нам-то к нему и надо.
Как в анекдоте,
что доктор живет
этажом выше.
Выше живет доктор.
Вы шо, не слышите? Выше!
Сколько еще в боли,
не исцеленных.
Счастье — для всех даром.
Для всех влюбленных.
Пишу нервно, но четко.
Слева направо.
И еще я люблю тебя, Прага,
в ожерелье из звезд
над Влтавой.
