Александр Самойлов продолжает читать книги «ГУЛ». Сегодня он читает книгу Андрея Санникова.
ГУЛ №3. Андрей Санников и проблемы со зрением
Итак, существует три основных способа делать что бы то ни было. Первый: делать так, как будто смысла больше чем слов. Второй: будто смысла меньше чем слов. Третий: и того, и другого поровну, но они сдвинуты относительно друг друга. Стихи Андрея Санникова — это хорошая иллюстрация первого способа, но не изнутри его, а снаружи.
Вот, скажем, с вами разговаривает космос. Каким образом он это делает? Допустим, на чистом русском языке через приемник проводного вещания. Теперь скажите, чистый русский язык — родной для космоса или он специально для вас подстроился, чтоб понятнее было? А приемник? Может он давать помехи? Особенно, когда сосед через розетку облучает вашу квартиру облучением?
Да, были времена, когда космос вещал напрямую в мозг, и ребята, которым он это делал, буквально сгорали, не успев оформить свою речь в членораздельную и удобоваримую. С тех пор космос стал осмотрительнее и число посредников как минимум удвоилось.
Теперь давайте посмотрим, что из этого делает Андрей Санников. Начнем с оговорки, что космос у него не говорит, а показывает, и у Санникова его не слушают, а смотрят — отсюда в каждом стихотворении окно, экран, лед, дверной глазок и прочее, через что можно смотреть. Да и персонажи у него все время глядят в разные стороны. Глядят, но что видят? Видят только то, что можно подержать. Отсюда все эти вещные эпитеты — «железный свет», «четырехугольный мир», «оловянные слюни» и т.п. Разберем на примере.
Тёплые деревья моих костей…
Как они ночами во мне растут!
Утро пластилиновых голубей —
белых или помнящих темноту.
Яблочный мой день. Ветер. Города.
Мой песчаный вечер. Слои слюды.
Хорошо, что медленны холода,
нежные и страшные, как сады.
Тёплые деревья моих костей... — автор как бы разгоняется (многоточие), но уже видны кости, а ведь рентген — одна из разновидностей экрана.
Как они ночами во мне растут! — если для Санникова важно смотреть, то ночью ни черта не видно, а, значит, происходит что-то важное, про это еще Тютчев писал.
Утро пластилиновых голубей — да-да, подержать, пощупать, помять — тогда это видно очень хорошо.
белых или помнящих темноту. — темнота=важное, это мы уже поняли, про белое — ниже.
Яблочный мой день. Ветер. Города. — подержать и попробовать — будет еще заметнее!
Мой песчаный вечер. Слои слюды. — Песчаный — понятно. Слюда — экран, да еще и многослойный!
Хорошо, что медленны холода, — белое второй раз, становится теплее.
нежные и страшные, как сады. — резкий уход от темы, автор зажмуривается.
Теперь, что такое белое у Санникова.
А может, ну их, эти экраны? Может, взглянем в лицо космосу? Можно?
Можно! — отвечает нам космос через репродуктор. — Смотрите!
[…]
Александр Самойлов
Оригинал статьи ЗДЕСЬ
Самойлов о книге Ионовой
Самойлов о книге Киселевой
