УПШ глазами студентов — 4

Евгения РябининаРаботы студентов*, посвященные Уральской поэтической школе**.
Мочалина Наталья,  ЧГПУ

Театральный код в стихотворении Евгении Рябининой

Театр

В неясном свете сонных фонарей
За маской стен и старых декораций
Надсадно тащит груз ассоциаций
Ловушка для диковинных зверей.
В пустом театре приглушенный свет
Напоминает что-то от болезни,
Когда лекарство вроде бы полезно,
Но пишет врач, что улучшений нет.
Секунды словно занавес кулис.
Заняв свой пост в ряду, по счету n-ном,
И раздуваясь до широт Вселенной,
Мы каждый яркий миг зовем на бис.
Но жить, играя, может лишь волна,
А мы, увы, бездарные актеры.
В друзьях у нас собаки да суфлеры,
И потому не вечны имена.
Искусственностью действий и речей
Воздастся всем по собственной короне.
Прознав ответ, летит стрела Зенона,
Не зная ни творцов, ни палачей.
Померкли краски. Двери на замок.
Пустынно в залах, и в сердцах – пустыня.
А где-то посреди стоит святыня,
Которую покинул даже бог.
Театр пуст. Лишь эхо по углам
Разносит память о былых деяньях.
Одна метла, черства к воспоминаньям,
Непринужденно выметает хлам.

Евгения Рябинина, молодая уральская поэтесса, поднимает в своем стихотворении тему, к которой в литературе ранее уже обращались многие авторы – российские и зарубежные, именитые и не очень. И название ей – театральность, искусственность окружающего мира и его составляющих.
Проблема, волнующая умы человечества еще со времен Шекспира, в мире литературном высказывалась его небезызвестным героем, который еще в эпоху Возрождения вещал со страниц книги, что «весь мир – театр, в нем женщины, мужчины – все актеры…»
Если говорить об интертексте, то первым делом при прочтении вспоминается позиция упомянутого ранее шекспировского Гамлета, значительно позже подхваченная Пастернаком и некоторыми поэтами Серебряного века. Как мы видим, столетия идут, а тема эта актуальности не теряет, что и понятно. Уход в поэтическую театральность заключает в себе индивидуальный, специфический взгляд на мир, его творческое восприятие. Потому ипо сей день многие авторы в своих произведениях показывают нам трактовку и собственное видение проблемы образа жизникак сценической игры. В таком театре обыгрываются самые важные события и роли.
При знакомстве с другими стихотворениями Рябининой можно сделать вывод, что в ее лирике довольно часто фигурируют образы, связанные с театром и наигранностью – маски, клоуны. Постоянно обращается внимание на недосказанность, некое лицемерие в поведении. Итог – депрессивные мотивы, переходящие из стихотворения в стихотворение и заставляющие задуматься. Но вернемся же к конкретному тексту. По внешней форме он не делится ни на катрены, ни на двух- или трехстишия, представляя собой единый текст. Написано оно пятистопным ямбом, очень похожим по своему ритму на обычную речь. Рифмы же чередуются с мужских на женские и наоборот.
Стихотворение повествует о восприятии мира как театрального действа. Каждое прожитое мгновение – сценическая условность, а сам человек – актер, вышедший на сцену. Причем, актер этот не всегда талантливый и желающий строить свою жизнь именно по такому принципу. Местоимением «мы» подчеркивается глобальность, а также причастность самого автора к этому процессу. Иногда бывает, что у человека по определению не может быть права на выбор роли. Необходимо приспосабливаться. У каждого собственная степень «искусственности действий и речей».
Правда, любой спектакль подходит к концу, театр пустеет, и кажется, что движение приостановлено. Пустота, эхо раздается по углам. Что остается? Воспоминания. Много в стихотворении отведено мотиву памяти, прошлому – не о нем ли свидетельствует «груз ассоциаций», упомянутый автором уже в самом начале? Жизнь под светом рампы идет, ее движение стремительно, сценически отточено, а самые яркие моменты застревают в памяти, отныне только «вызываясь на бис», но тщетно.В словах кроется тревога, неприятное предчувствие грядущего. Что же будет с человечеством дальше, какова его судьба? Опять-таки, извечный вопрос.
Примечательно, что это стихотворение нельзя назвать переполненным художественными средствами. Необычная минималистическая образность достигается при помощи существительных. Образы, благодаря им, приобретают некую конкретность, материальность. Ассоциативный ряд меняется, пестрит, но цветовая гамма все та же – серость и темнота, краски померкли, о чем прямым текстом сообщает нам автор. Интересен появившийся образ стрелы Зенона, говорящий о парадоксе. Пока эта стрела летит, она не движется. Согласно же тексту, она пролетает,и без разницы, каков человек перед ней. Также затрагивается тема поклонения ложным идеалам, современным святыням, в которыхи святого-то ни на грош нет, ибо у людей давно уже деформировалось понятие о том, что действительно ценно. Нет веры, нет Бога. Есть ли будущее при таком раскладе?
Концовка подтверждает идею тяжести и беспросветности жизни – имена не вечны, декорации разваливаются, выметается и обесценивается все лишнее. Двери закрываются на замок. Спектакль окончен, жизнь проходит, завершается игра, конечна любая роль. А может, в этой бешеной игре и невозможности повернуть прожитое вспять и есть ее смысл? Может, правильно, что земной мир так устроен? Ведь вся суть жизни – в игре, которую нам театр и обеспечивает.
Этим стихотворением автор в очередной раз доказывает нам, что главная сложность – игра самого себя в пьесе под названием «Жизнь». Тяжело быть актером поневоле, сложно сохранить себя в условиях повсеместного разложения. Важно не забывать о душе, о том, что выше и ценнее мнимых истин. И не стоит забывать о ценности любого прожитого мгновения. Ведь в жизни человека нет места репетициям и прогонам, и каждый спектакль мы отыгрываем как главный и единственный.

*11 апреля 2014 года на филологическом факультете ЧГПУ проводился зональный молодежный научный семинар «Уральская поэтическая школа рубежа ХХ-ХХI вв. глазами студентов».

** Научная конференция по Уральской поэтической школе (движению) состоится 24-25 сентября в Екатеринбурге.

ФОТО: «Озерский вестник»

Еще работы студентов:

Проблема территориальной идентичности Урала в «Антологии уральской поэзии» (на примере контаминаций Урала)

Бытовое и бытийное в поэзии Б. Рыжего («Благодарю за всё…»)

Антитеза «город-деревня» как прием создания литературной маски в поэзии Антона Бахарева-Чернёнка