Москва, Поклонная Гора

Москва, Поклонная Гора, Парк Победы, 7 мая 2013.

Литературные дела, о которых я надеюсь еще рассказать, привели меня в Москву перед самым праздником Победы.

К этому Дню у меня отношение трепетное – может быть, именно он в первую очередь ассоциируется у меня с понятием Родина, с лучшим из ее образов… И уж коли занесло меня в столицу в эти дни, то и поехала я прямо из аэропорта сюда, на Поклонную гору, где до сих пор бывать не доводилось.

Я поступила разумно: 8 мая сюда уже было не попасть: в марше «Бессмертный полк» шли потомки воинов с их портретами.

Уже у выхода из метро я оглянулась: Триумфальная арка?

А впереди открывалась панорама комплекса Поклонной Горы, которая менялась по мере приближения, расставляя по-новому акценты.

Великолепный каскад фонтанов – не единственный: есть они и по другую сторону Главного обелиска.

А аллея с колоннами, каждая из которых посвящена определенному фронту Великой Отечественной (Первый Белорусский, Второй Украинский…), начинается с колонны, посвященной труженикам тыла. Никто не забыт…

Слева от аллеи сияет золотым куполом храм Георгия Победоносца. Два огромных разноцветных яйца у входа напоминают о недавней Пасхе.

Главный монумент на вершине горы организует пространство, но вблизи оказывается самодостаточным произведением искусства.

Могучий Победоносец на не менее могучем коне (кстати, кони – «конёк» Церетели, я очень люблю и его коней у Манежной) – у подножия, трубный зов ангелов – на вершине, а сама стрела (штык?) – это архитектурная летопись войны, многофигурная, эмоциональная, с названиями городов-героев и датами – вехами Войны.

Я специально сфотографировала доску с именами создателей. Не знаю, может, Церетели и спорная фигура, но некоторые его творения восхищают.

За монументом открывается чудный вид на парк, а по его аллеям носятся, выписывают виражи и изысканные фигуры дети и молодежь на роликах и досках. Они радуются внезапному теплу, зелени, солнцу, жизни…

Рядом – огромное здание музея Великой Отечественной войны, прямоугольное, с медным куполом, облицованное мрамором и гранитом. А дальше – памятник жертвам Холокоста (для тех, кто всячески избегает этого слова, есть вариант: узникам концлагерей).

У меня сжалось сердце. Первые трое из вереницы этих истощенных, униженных и обреченных – семья. Мать закрывает рукой глаза сыну: видимо, впереди – то кошмар, который их ожидает и приближается неминуемо. Отец инстинктивным оберегающим жестом пытается оградить жену и ребенка… И все эти люди, стоящие костяшками домино, постепенно уходят в могилу, превращаясь в ничто, да так, что и не определишь момент превращения… Сильный памятник, цепляющий за живое.

В траве, да так, что не всякий и увидит, затерялась среди тюльпанов совсем крошечная плита – кажется, единственное упоминание о союзниках – с названием «Дух Эльбы». Мы опять враги с бывшими союзниками? Наверное, в наших бедах больше всех Америка виновата… Впрочем, я помню рассказ моего свекра, прошедшего всю войну, о том, как весной 1945-го его ЗИС-5, перевернувшийся и вышедший из строя, помогли поставить и отремонтировали американцы. Частный случай, конечно.

Я уже повернула назад, когда увидела кавалькаду. Ребятишки уверенно и гордо восседали на лошадях. Они приехали на репетицию завтрашнего марша.

А в водах фонтанов плавали утки, их кормили взрослые и дети, и эта картина была такой мирной, такой жизнеутверждающей…

Цветочные часы (точнее, часы из цветов, поскольку цветочные часы – отдельное понятие, но эти часы все же так называются) показывали почти шесть часов вечера. После войны. Пора.

Текст и фото Ирины АРГУТИНОЙ