Андрей Тавров, поэт, прозаик, редактор. Более 20 книг. Живет в Москве. http://www.litkarta.ru/russia/moscow/persons/tavrov-a

ГЛАВА № 60

Если смерть – это самое худшее, что может случиться с нами, то, значит, после неё будет только лучше.

* * *
Вослед листве я потянусь, вослед
тем птицам, что ложатся в дрейф на Запад,
оставив штрих и в небе дымный свет,
оставив крик и платья легкий запах,

оставив плоский край без ничего,
и тот отныне отражает немо,
как зеркало – держащие его
две кисти ангела, пятно дыханья, небо…

* * *
Почти отчизна. Нимфы говорок.
Дождь моросит, шепчась в сосновых ветках.
Пляж выдирает скатерть из-под ног,
и чаек узнаёшь в его салфетках.

Здесь сизый дым над крышами и шпиль,
две башенки над хрупким мезонином.
И зеркала волна не тронет – штиль.
Последний лист горит над магазином.

И если этот почерк приведёт
тебя, мой ангел, следом за собою,
то зрак, погаснув в полночи, найдёт
не шелест крыл, но губ пятно слепое.

Плыви же здесь, среди слепых аллей,
углов и лестниц, там, где свет рассеян,
сверкнув слезой – дорожкой ноябрей
и дрогнув веком – флейтою осенней.

* * *
Давний данник небес карусельных,
Антигоны любовник случайный,
побредёшь под московским свирельным
небом синим, свирельным и чайным.
Расшнуруй меня, ворог мой, время,
с подбородка – кроссовку с Итаки,
чтобы кровь, словно бренное бремя,
красным маком отмёрзла во мраке.
Заступи за последнюю тяжесть
девяти синих сфер захребетных,
шагом тем, что и мощен, и кряжист,
словно Моцарт в могиле для бедных.
Заступи, расступись, потому что
небом был тебе мир и что небом
был ты миру, тавром и подушкой
и воскресшему черепу – хлебом.

Стихи на Рождество

1
То, что отчаянье даёт любви,
назад та возвращает слабой складкой
портьеры, юбки, и лепные львы
сграбастать норовят её с оглядкой.
Ночь. Особняк. Свеча. Ни Боже мой –
здесь не найдёшь ни зеркала, ни двери.
Слепой Эрот, качая головой,
запрятался в коричневой портьере.
И сильно лупит ночью в волнолом
упрямая волна, фонарь прибрежный,
качнувшись в ветре, дребезжит стеклом,
куда ни бабочка, ни профиль нежный
не залетят, но, вспомнив их, приник
к волне, как к зеркалу, светящийся двойник.

2
В такую ночь, упавши на кровать,
ты спишь на ней, не оставляя пятен.
И бабочку ресницами поймать,
в твой сон влетевшую, тебе мешает катер,
чей борт елозит о ночной причал
и отдаётся в памяти, как эхо,
похожее на лишнюю печаль
при виде свежевыпавшего снега.
И ты встаёшь, и, распахнув окно,
глядишь на пляж и на фонарь у пирса.
Бренчит стекло. Белеет полотно.
Фонарь горит, как ангел, что явился
на крик о помощи, его повесил, но
взглянув в лицо, убавил свет и скрылся.

3
Фонарь дрожит в воде, звезду волхвов
рассыпав на неверные осколки.
Спит город, и с угасших потолков
слетает пыль и покрывает ёлки.
И если сам ещё ты не угас,
то в эту ночь ты призываешь пудру
на крылья, чтоб зажёгся синий глаз
и, мельтеша, взлетел навстречу утру.
И там, под серым куполом небес,
опередив упорного Колумба,
пусть он теряет зрение и вес,
как эта выцветающая клумба,
и трогает воздушный материк
из волн волос и складок золотых..

4
Дыханье, бабочка, Психея, Рождество.
И снег летит в лицо, как облак платья,
и не осталось больше ничего –
и пустоту уже не взять в объятья.
И лишь квадрига чёрная коней
влечёт за край пространства Аполлона,
и мириады бабочек-свечей
ссыпаются, не выдержав наклона.
Квадрига ли, громада парусов,
дыханье на окне – не всё ли это
равно, когда не слышно голосов
ни белого, ни остального света.
Фонарь горит. И не летит на зов
ни бабочка, ни с ангелом карета.

5
Один не спит ослепший особняк.
Но пуст приют российской Терпсихоры:
сезон закрыт, скрипичный ключ иссяк.
Забытый инструмент венчает хоры.
И только вдоль по улице сквозняк,
завязывая складки и узоры,
фонарь вращая, входит в коридоры
и там стоит, как чёрный луч в конях.
Всё, что пропало, оставляет след
и воскресает либо в форме краски
по контуру пропажи, либо свет
сгущая, образует контур маски.
Есть Ангел Пустоты. И смерти нет.
Но это всё не подлежит огласке.

6
Персей с небес наводит звонкий щит,
увенчанный расплывшейся медузой,
и взгляд её на улицы летит,
и сам себе становится обузой.
К уставшему от неба и земли,
внимающему тщетно пылу сердца
он долетает из такой дали,
что принимает вид единоверца.
И Троицы золотоносный смерч,
вращая Землю, Гончих Псов, Венеру,
не в силах прикоснуться к форме свеч
и только в тех глазах находит веру,
с которых больше нечего совлечь,
и, щёлкнув, снег летит, как платье с плеч.

7
Поднимем капюшон в честь Рождества,
изобразив подобье францисканца.
Желтеет в парке жухлая листва,
плечо вдаётся в полое пространство,
как в Лету платья материк, едва
оттрепетавшего вдоль музыки и танца.
И зеркало, вбирая кружева,
их топит, задыхаясь в пятнах глянца.
Но огненной пыльцой горят глаза
на спинах, что намного прозорливей,
чем локти, плечи, бабочка лица.
Жизнь начинается щелчком надкрылий.
Щелчком зонта. Подсовывая блеф,
о том любой глаголет барельеф.

8
В такую ночь сильнее пахнет лавр,
и сырость гулко шаркает в канавах,
и флейтою серебряный кентавр
запутался в серебряных агавах,
на остриях которых – тридцать три
(покуда снег не выпал) белоснежных
квадриллиона ангелов – замри! –
удержатся, изобразив подсвечник,
чей тонкий огонёк вздымает ночь,
все семь поющих сфер, гнездо с голубкой,
как тяжкой барки дно – мизинец хрупкий.
И хоть его, сломавшись, никнет ось,
мигнув, он прожигает мрак насквозь.

9
Ему навстречу тянется звезда.
К сырой стене бредут волхвы, верблюды,
покачиваясь, словно край холста
во время шторма на стене каюты.
Звезда горит. И ничего, что тут
её не видно, всё же отраженье
ты ощущаешь среди слабых пут
ресниц, в которых сильный гул и жженье.
Рвёт глотку в «Риголетто» старый шут,
и зонт спасается под колоннадой.
Осколок света несколько минут
удерживает свойство быть лампадой.
Вселенная – теплей, чем край руки.
И к Деве входят в полночь пастухи.

Опыт прочтения

О Главе № 60 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 135, 203, 206, 271, 272, 334, 349, 351, 352, 355, 357, 358, 377, 413, 430, 588, 597, 642.

Отдельных отзывов нет.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».