Нина Виноградова — поэт. Автор трех книг, публикации в журналах «Арион», «Воздух», «В кругу времён», «Донбасс», «Знамя», «Смена», альманахах «Алконостъ», «Византийский ангел», «Улов» и др., антологии «Освобождённый Улисс» и «Антологии современной русской поэзии Украины». Живёт в Харькове. http://www.litkarta.ru/ukraine/kharkov/persons/vinogradova-n/
ГЛАВА № 84
Поэзия – это не красота и не добро. Поэзия – это то, что приводит к красоте и добру.
* * *
Жакетом, брошенным на стуле,
январь обвис.
Нас обманули
(всегда ведь кто-то виноват).
Воздухоплавает дурак,
тревожа струны жизни бренной,
пикирует, как кур в ощип,
в горнило, где бурлят борщи
и мозговая кость Вселенной.
* * *
Корова – избушка на сваях.
Тень от неё глубока.
Под тяжестью оседают
бревенчатые бока.
Внутренние хоромы:
изобилье тепла и всего
добра коровьей утробы.
Свет тонкий, едва рассвело.
Из тумана всплывает стадо:
полупрозрачно, рогато,
просачиваясь, как часовни,
сквозь парное марево сонное,
неся технологии Бога
в молчанье своём волооком.
* * *
Растр белого снега. Ночная печать.
Ночная печаль. Ночная метель.
Тело зимы печник Ильича
прищурился и сложил, как хотел,
как Бог на душу положил,
соли и сил не пожалел,
так, по-домашнему, замесил
(синька, а сверху – толчёный мел).
Мороз – чуть не треснет. Снег-кашевар,
клубится в котле ледяная шрапнель.
Земля побелела, дышит едва.
Нараспашку – как ватник – качается ель
и поёт.
* * *
Дремлет Деметра – земля, наша мать.
Образ всеобщий и собирательный,
без метафор. Начни копать,
и выроешь обязательно
корни, наверняка свои
(не зря же так свело поясницу!).
Повилика любовью погубит пшеницу,
как повелось у земли.
* * *
Тополя виолончель
в футляре снега. Время воет
ребёнком Рембрандта
в ночи
и задевает за живое.
Ночной дозор.
Не спит дитя.
Грохочет город в табакерке,
и ветер в пальцах её вертит.
И чайники в домах свистят.
* * *
Природа нам благоволит,
пейзажи нам благоприятствуют:
в окно посмотришь: не болит,
сверкает снег и тени ясные,
иссиня-красные горят
неистово, как передвижников
очки, сороки-разночинцы
так укоризненно орут.
Ты можешь их не замечать,
но что-то в сердце шевелится,
скребётся, пробует молиться,
пока синицы сало жрут.
* * *
…Ну ладно, призрак. Но какой устойчивый!
Вот этот магазин я вижу тридцать лет.
Младенческая память – гвоздь заточенный –
проткнёт башмак, а кожи уже нет!
Защит нам даденных молекулы мельчают.
Здесь малокровие есть рифма к молочаю.
Медлительный полёт обрывков и кульков.
Была б река – ещё кричали б чайки.
Чапаев тонет, руку тянет к небу –
поймать такси (чтоб поскорее к Богу).
Жизнь, тёплая и круглая, как репа,
куда-то катится. И что-то ноет сбоку.
* * *
Когда бы знала пятиэтажка напротив,
сколько стихов из неё живьём было вынуто,
особенно в свете не гаснущих ночью окон,
составляющих (при желании – можно прочесть) имя.
Выдумки вымя – как хороша вечерняя дойка!
Белиберда мебели, когда адресаты выбыли,
и скелет пустоты лежит на панцирной койке,
сверкая, как рёбра реки под ветром на отмели.
* * *
Поставить капельницу имени Лукулла?
Отметить пятницу?
Я прослежу, чтобы природа отдохнула
(что ж надрываться так?). Начнём с лица.
Накрапывает… Нам и горя мало,
когда взахлёб, пусть горькая, свобода
и лакримоза от Леонкавалло.
Свернулся вечер, как собака у порога.
* * *
Хочешь мира – готовься к весне!
Купи навоза,
если беден – помёта
(дешевле – птиц больше, чем коней),
удобряй землю и воду
седьмую на клюквенном киселе –
против авитаминоза.
Грачиный грай в помытом стекле –
прозрачная графика прозы
озимой, выжившей под землёй,
под градами и шрапнелью.
И так всех жалко, будто самой
приходилось курить под мокрой шинелью.
* * *
Где ты шляешься, душа?
Я – терплю, а ты гуляешь
не спеша
и наблюдаешь,
шурша фольгой, конфеты ешь,
отрадной праздностью дыша –
любой объект, любая вещь,
щеколда ржавая, гараж
и сокровенный частный сектор,
за металлическою сеткой
тишь, околачиванье груш,
крыжовника тугая завязь
и созревание красавиц
роскошных туловищ.
Товарищ – душа моя.
Ты – птица, зверь.
Моя незапертая дверь.
* * *
Забыла, что на кухне Босх.
Забыла, что снаружи – дождь.
Ковчег из отсыревших досок
неубедителен и плох,
но дорог – нет роднее дома:
вот – пара львов,
внизу – два сома.
И Ной от тишины оглох.
* * *
Драп старого немодного пальто,
с плечами круглыми былой весёлой силы,
когда всё небо было – только синим,
без вариантов. Восемь лет носила.
Его глубокий космос и дыханье,
в подкладке, как туманность Андромеды,
остатки запаха болгарского дезодоранта,
и пуговиц оторванных кометы.
* * *
Не заблудись в себе,
иди на голос мой.
Сегодня я – река,
сегодня я рекой,
холодной, тёмною,
невнятною, изустной,
всплеснув руками,
повернула русло.
Так надоели ямы, камни в почках,
бутылки, шины, с пустотою бочки,
русалок депрессивные мотивы,
Офелия, застрявшая под ивой.
И на авось, и напролом.
Сама себе река.
Ныряльщик разобьёт свой лоб.
Прокормится рыбак.
* * *
Мой повод информационный,
беспроводная связь
посредством старенькой иконы
(единственной, что мне досталась),
путём дождя, снов, снега, мысли –
закрытые коммуникации –
когда души обвисли мышцы,
как душные цветы акации.
Вот так профукать жизнь!
А как Господь питал!
Заботился, глаза какие дал
огромные! Коза, смотри!
И я смотрела. И даже видела
(а это, знаете, совсем другое дело).
* * *
Студёно было в ноябре,
со снегом на Казанскую.
И боль моя в твоём ребре
не унималась. А казалось бы…
Грей чайник, яблоком хрусти,
и в этой темени
ты только слышишь, как пульсирует
родник на темени.
* * *
Поставлю это видео на паузу.
Остановлю мгновенье, как учили
(теперь нам это стало по плечу),
не потому, что так оно прекрасно,
а просто продолженья не хочу.
Опыт прочтения
О Главе № 84 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 36, 170, 203, 205, 208–209, 249, 268, 269, 270, 271, 272, 273, 348, 352, 354, 358, 364, 415, 589, 615, 642.
Отзыв № 1.
Уважаемые авторы проекта «Русская поэтическая речь-2016»!
С большим интересом прочитал 1 том Вашего замечательного труда. Мне очень жаль, что подборка стихов моего давнего друга Нины Виноградовой осталась вне внимания профессиональных критиков, поэтов, читателей. Решил заполнить этот пробел, направив Вам свой читательский Отзыв:
Роман Гуревич, пенсионер
ГЛАВА № 84
Нина Виноградова
Наверно, главное, что ложится на слух в этой подборке (в целом в творчестве это одно из главных, но не самое), это – очень выпуклая наглядность образов, которые и сами по себе прекрасны, а еще усиливаются сравнениями.
Пример: «…январь обвис…» Уже интересный образ, который можно представить себе веером возможных сравнений, но автор дает одно из них, которое сужает (закрывает веер), но усиливает определение: «Жакетом, брошенным на стуле…»
Просто стоит перед глазами кратер вулкана – «…горнило, где бурлят борщи и мозговая кость Вселенной…»
Описывая морозную ночь (такой силы, что «Мороз – чуть не треснет»), сравнивает сыплющийся снег с мелом, растираемым рукой Бога: «…синька, а сверху – толчёный мел…»
Замечательны сравнения деревьев: «…Нараспашку – как ватник – качается ель и поёт.», «Тополя виолончель в футляре снега…»
Можно было бы остановиться на сравнении младенческой памяти с заточенным гвоздем, но поэт усиливает визуализацию – «…проткнёт башмак, а кожи уже нет!»
Очень визуальны образы «Медлительный полёт обрывков и кульков», «…Свернулся вечер, как собака у порога.»
Даже на трагическую ситуацию поэт смотрит с неожиданной стороны, и поднятая рука тонущего Чапаева это – остановка такси на пути к Богу. И после такого парадоксального сравнения совершенно мягкий финал: «Жизнь, тёплая и круглая, как репа, куда-то катится.»
Всего в двух строчках 3 различных образа скелета – пустоты (это просто фантастичный образ – скелет пустоты), панцирной кровати и реки (тоже очень сильный образ):
«…И скелет пустоты лежит на панцирной койке,
сверкая, как рёбра реки под ветром на отмели.»
А что же главное у поэта? (или опять – одно из главных). В этой подборке я бы выделил 2 строки:
«Не заблудись в себе,
иди на голос мой.»
Автор, будучи не только поэтом, но и художником, очень часто обращается к произведениям великих мастеров: «Время воет ребёнком Рембрандта в ночи…», далее – ссылка «Ночной дозор», и снова ребенок – «Не спит дитя.» И далее вой времени превращается в грохот города, который, в свою очередь, спрятан в табакерке, «и ветер в пальцах её вертит.» И эти вой и грохот в финале оказываются в каждом доме — «И чайники в домах свистят.»
Одним из приемов, используемым Ниной Виноградовой, является противопоставление, контраст. Так в одном из стихотворений, во всем его течении присутствуют такие «благолепые» слова: «благоволит, благоприятствуют, …но что-то в сердце шевелится, скребётся, пробует молиться…» И последнее слово – как всплеск, как взрыв — «жрут».
Нина Виноградова мастер звуковых инструментов высочайшей музыки стиха. К сожалению, в данной небольшой подборке немного примеров этого, но даже единственный, приводимый мною, говорит о многом. Всего в одной строке сочетание аллитераций трех звуков Б, Л, Д и ассонансов трех же звуков Е, И, А – шесть звуков в одной (!) строке. В этом же примере поэт, не боясь эффекта заикания, буквой А заканчивает слово и начинает с нее же следующее, также интересны зеркальные сочетания РД и ДР.
Вот эта удивительная строка:
«Белиберда мебели, когда адресаты выбыли…»
Эта строка завершается еще двумя строками (о которых сказано выше), но теперь — об их звучании: захватывая звук Т из предыдущей строки, появляется новая аллитерация; в обеих строках продолжается ассонанс Е, и, наконец, в последней строке добавлена аллитерация звука Р.
Вслушайтесь: «…и скелет пустоты лежит на панцирной койке,
сверкая, как рёбра реки под ветром на отмели.»
Я специально не привел ни одного стихотворения полностью, чтобы Читатель сам смог получить непередаваемое удовольствие от погружения и плавания в океане образов поэзии Нины Виноградовой.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».
