Наталья Романова, поэт, критик. 10 книг. Живет в Санкт-Петербурге.
http://www.litkarta.ru/russia/spb/persons/romanova-n

ГЛАВА № 99

Догадывается ли читатель, что у поэта на чистовик пишутся только стихи, а жизни даже нормального черновика не достаётся?

Близнец

Сиамские братья не могут
бежать наперегонки.
У нас всего одно тело
и на двоих четыре ноги.
Его пара ног между моих –
это, собственно, весь мой брат.
Я поглотил его с потрохами –
так о нас говорят.
Ноги, торчащие из меня, –
это и есть мой брат.
Больше нет у него ничего –
остальное досталось мне:
голова, две руки и сердце –
я богаче его стократ.
Одним всё, другим ничего:
мы живём в свободной стране.
Акушеры орали так,
будто родился чёрт.
После нам подобрал психолог
посильный спорт.
Мы стали бегать в четыре ноги
по дорогам, полям, лугам.
Благодаря четырём ногам
быстрее, чем Форрест Гамп.
Я не мог поделиться с ним
игрушками, барахлом.
Ни любимым котом, ни книгой,
ни музыкой, ни бухлом.
Только и мог, что лучшие «Мартенсы»
я ему уступал всегда
– Ну что, – спрашивал, – ты доволен?
А он ни нет и ни да.
Но зато он бежит со мной
на равных, не тормозит.
Но доктор нас разделить решил
у всех на глазах онлайн.
Он говорит, что один близнец
другому как паразит.
Вот он над нами занес пилу –
командует: айн, цвай, драй.
По касательной на стене
госпитальной забрезжил свет,
мы вышли на воздух сквозь известь
белых отвесных стен.
Пьяный врач мне сказал,
что тебя больше нет.
Но ты рядом со мной идёшь
в полный рост – не призрак, не тень.
С пластырной свастикой на груди,
с повязкою на глазах,
мой брат такой, каким его
я представлял всегда.
То рядом идёт, то бежит вперёд
быстрей, быстрей и быстрей.
Ловкий, будто рыбак Андрей,
смуглый, как Деррида,
без всех санитаров, поводырей,
и нас не разлей вода.

САМОВЫПИЛ

1. ЗАТО

Прекрасен город детства номерной,
в пробирке выращенный атомной войной,
ураново-графитный и тоннельный.
А вот и я, мальчонка заводной,
стою с сестрой на горке ледяной.
Нам рёв реактора был песней колыбельной.
Я мог будильник тупо выкинуть в пухто,
тогда моя сестра осталась бы живой.
Она бы проспала, как школу, свой флэшмоб.
Теперь наш округ с гордым именем ЗАТО
её отрезанной гордится головой.
В спортзале на столе стоит закрытый гроб.
Ты знала несколько в обход секретных троп.
За сквер Гагарина пошла, за «егозу»,
за предприятие «Электрохимприбор»,
что развалилось, как гигантский изотоп, –
и за контрольную шагнула полосу.
Ты это сделала, я думаю, на спор.
Такой бетонный был у города забор,
что аж иметь хотелось крылья за спиной.
Особенно когда занюхаешь бензин
или другой какой случится перебор.
А выражению «за каменной стеной»
нас научил сожитель матери, грузин.
Теперь моя сестра Валерия, Лерон –
не просто Лера, блин, Холера: всё ЗАТО
идёт с цветами, свечи жжёт и пьёт до дна.
Присутствует ОМОН на месте похорон,
и голову её несут на палке, и хуй кто
нам скажет, что у нас отсталая страна.

2. Вайп

Мать, провожая в путь, наказала
не курить, не пить, не плясать запрещённый тверк.
– А не знаешь, куда забрела, где бродишь, – иди к вокзалу:
там будет написано – Петербург или Кёнигсберг.
Я ушла в ноябре, но в кедах на босу ногу.
Это такая мода: если в носках, то лох.
Поначалу было немного боязно, одиноко,
но постепенно внутренний холод и страх заглох.
Я хотела сниматься в кино, быть моделью, участвовать в шоу
«Голос».
Но мое имя пугало до смерти всех и всегда.
Я себя называю Лера. И у меня есть бонус:
зелёная виза во все страны и города.
Трудно идти своим ходом без «Яндекс-карты».
Шла в Москву или в крайнем случае в Петербург.
Но оказалась в Восточной Пруссии, родина Канта.
Слово «Кёнигсберг» на вокзале я не осилила: много букв.
Я ступаю на грязный лёд в конверсах, адский холод.
Меня приветствует всякий сброд и городской оркестр.
За неделю мне надо полностью уничтожить город.
Это почётная миссия, лёгкий квест.
От меня нельзя откупиться талерами и кронами.
Я только выйду на свет – от меня взрывною волной
несутся слухи и страх наряду с холерными вибрионами,
то есть весь этот праздник, который всегда со мной.
Так что просьба любить и жаловать. Я холера.
Вот захожу в кабак, и меня там никто не ждёт.
Этот уровень я пройду и найду себе кавалера.
И всю правду ему скажу, он обнимет и всё поймет.
По периметру карантин – в караулах, штыках, кордонах.
А в пивняках аншлаг: просто пир во время чумы.
Вон сидят бургомистр и Кант в респираторах, как в гондонах.
Подойду, попрошу у них хоть немного ума взаймы.
Каждый мой шаг и звук означают гибель.
Это чует каждая тварь – даже крыса и таракан.
Пролетел с фонарём в руках бургомистр Готлиб фон Гиппель,
серой мышью в подземный люк просочился Кант.
Я рванула было за ним в катакомбы и переходы,
но быстро слилась назад, чтобы сжечь за собой мосты.
И вот снова кругом одни полудурки и нищеброды
и другие прусские свиньи – то есть гопники и менты.
Надо будет их позабавить праздничным фаерболом
на радостях, что на всякую сволочь не повелась.
Хватит: год назад я запарилась с экс-нацболом:
пить не пил, но в быту оказался такая мразь.
Надо ль гриндить весь этот сброд: холуёв, алкашей, задротов,
истощаясь, как вечер в тень, выпадая в слепой азот,
прокачав, как отвальный шлак, человеческую породу,
ускользая в вокзальный дым, асептический креозот
и на щебень осев золой; пахнет шпалами, мчится гибель.
В тот же миг у меня внутри кто-то резко рванул стоп-кран –
и случился всеобщий вайп под названием самовыпил.
И, подтаяв, крошился лёд под ногами в такую рань.

3. Лайв

Как зомби, движется толпа, и нет конца:
собес, бюджетники идут в концертный зал.
Там будет выступать певец-гермафродит.
Все в драповых пальто и шапках, без лица.
По телевизору кумир на днях сказал,
что скоро тоже он кого-нибудь родит,
как Пугачёва двойню. – Путин наградит
своим портретом и папаху может дать
перед концертом – от казачьего полка.
– Ну, насчёт этого, он, может, и пиздит,
что президент ему согласен сперму сдать,
а вот папаху дать – так то наверняка.
Вся будто склеена из серых лоскутов,
колышется людская хмурая река,
у входа в БКЗ грозя свернуться в тромб.
Все с транспарантами, с гирляндами цветов,
гигантского из листовой фанеры мудака
вздымают над толпой и тащат вшестером.
У нас на каждую голимую попсу
всегда аншлаг в культурном храме БКЗ.
Сегодня праздник, и народу полный зал.
А я в аквариуме, будто на весу,
смотрю на очередь у кассы буквой Z,
по дикой смеси смол я чувствую вокзал.
Товарный поезд моё тело пощадил,
разрезав позвонки, как опытный хирург.
Я стала донором известного певца,
который страшен на лицо, как крокодил,
вертлявый андрогин, любимец всех старух,
а тело детское теперь, как у юнца.
Моя отдельная от тела голова
теперь помещена в сверкающий сосуд.
Стоят чиновники с родителями в ряд.
Звучат торжественные лживые слова,
в стеклянной призме дети голову несут,
и салютует юных воинов отряд.
Кусками толстый лёд лежит со всех сторон,
а я ворочаюсь внутри, боясь задеть
глазными яблоками мёрзлое стекло.
Певец-гермафродит ступает на перрон,
и я его лицо пытаюсь разглядеть,
но в линзы видно лишь вокзальное табло.

Яйца

– Чтобы брать яйца с ярким желтком гурьевской птицефабрики,
надо иметь возможности нашей Галины Олеговны.
– Ещё бы, с такими детьми, как Тигран и Гарик,
не будешь, как мы, мантулить за кусок хлеба!
– Она на работу ходит, только чтобы себя показывать.
– А Тулеев учителям раздаёт кроликов и курей:
у меня сестра из Кемерова, так она по скайпу рассказывает,
что там и участки, и ссуды, чем у нас, получишь скорей.
– Вот это я понимаю, что значит рука хозяина.
– Никаких наркоманов, пьяниц, и чисто, как заграница.
Потому что Аман Тулеев, как говорят, за Сталина.
Там у них и порядок, и Томская писаница!
Туда в выходные все ездят семьями и на лыжах катаются.
Это лучше, чем по Европам наши рубли мотать.
– А моим как с гуся вода: всё время на Кипр мотаются.
Говорят: заведём детей, с ними тоже будем летать.
– Так зато вам не надо будет с ними сидеть, и ладно.
Станете с лыжными палками летом бегать по площади.
Говорят, для сердца полезно. На фитнес ходить накладно.
– Мы и так у себя на даче с мужем вкалываем как лошади!
– А вот мы говорили с вами насчёт Галины Олеговны.
Она же при Горбачёве спекулировала талонами
на спиртное. Готовилась уже было в тюрьму последовать,
так армян её, как вы думали, откупился тогда зелёными.
– Вот людям не стыдно завучем быть после такой истории.
И фигурять по школе, чтобы наряды показывать.
Два её сына – вы знаете кто? Директора крематория!
И говорят, там такое творят. Даже не буду рассказывать.
– А наши ребята гибнут сейчас, защищая Крым от бандеровцев.
А вы, кстати, знаете, почему Украина на нас напала?
Чтобы Путину помешать реставрировать СССР.
Ну и этот Барак помог, это главный их запевала.
– Я весь день у доски стою: все ноги натёрла туфлями.
– Ну а я припотела вся: оделась не по погоде.
А ещё, говорят, теперь в яйца впрыскивают наркотики.
– Вот и в яйца уже молодежь даже стала колоться спайсами,
а спидом раньше болели, а нынче и курят спиды!
– То-то я и гляжу, что вся школа так и чешется между пальцами,
я-то думала, что чесотка, а значит, от наркоты.

Рыба

Региональный комикс про педсовет в разрезе
вам сегодня предъявит вот такую картину:
прилично одетая дама в дешёвом зубном протезе
насилует, будто рыбу, образовательную рутину.
Это директор одной муниципальной школы.
40 лет жизни, а главное, сердце отдала детям.
А они изготовили фотожабу, изобразив её голой
с селёдкою между ног на кухонном табурете.
Она об этом не знает, так как не освоила интернета,
зато иногда по ящику смотрит веселый ситком «Сваты»,
где бабки с дедами друг перед другом ходят полураздетыми.
А на неё в голом виде взирают только её коты.
Среди молодых коллег она смотрится грозным Вием,
являя собой наглядное, можно сказать, пособие:
какими все скоро станут от туфель до головы и
как превратиться в ксерокс её образа и подобия.
Все будут брать в магазине мороженую рыбу,
каждая станет тайно с мёртвою рыбой жить.
Греть своей плотью, гладить, мять ледяную глыбу,
словно пытаясь тело мёрзлое ублажить.
А есть ещё информация с вероятностью в 100 %:
каждый член коллектива из девушек или дам
по закрытым данным спецгруппы «Левада-центра»
становится рыбой-мутантом к 50 годам.
Подобные трансмутации проявили себя впервые
сразу, как только пали советские предрассудки.
Но и в лихие 90-е, и в тучные нулевые
к этому отнеслись как к жёлтой газетной утке.
Школьный день, как всегда, завершится в рыбном отделе
у лотка с мороженой рыбой магазина «7я Семья».
В этот раз она выберет хека, чтобы греть его в тёплой постели,
и забудется сном, и прильнёт к чешуе чешуя.

Опыт прочтения

О Главе № 99 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 19, 80, 140–141, 170, 353, 354, 356, 357, 416, 589, 611, 636, 637, 642, 664.
Отдельных отзывов нет.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».