Александр Самойлов продолжает читать книги «ГУЛ».
Книга пятая — Антон Колобянин. Оригинал статьи Самойлова ЗДЕСЬ.
ГУЛ №5. Антон Колобянин и присовокупление
«В Энциклопедии УПШ есть такая удобная (ну, раньше мне так казалось) «филологическая маркировка». Кратенько описываются основные формальные приемы, сквозные сюжеты, направления тех или иных поэтов. Даны в том числе и имена: кто на кого похож, кто с кем перекликается и проч. Когда я книжку Колобянина стал читать, я подумал: «А! Знаю, с кем он перекликается!» Посмотрел в энциклопедии: нет, пишут, что перекликается с Лермонтовым, Пушкиным, Баратынским, Бодлером, Маяковским, Пастернаком, Высоцким, Парщиковым и Кальпиди. Вообще-то, между нами, надо довольно луженую глотку иметь, чтобы перекликаться со всеми этими ребятами разом. Но того, на кого я подумал, там нет.
Хорошо, думаю, посмотрим, кто там есть еще. Посмотрел. Всего поэты УПШ перекликаются с двумястами другими поэтами и иными деятелями искусств. Иные — это Аркадий Северный, например. С кем чаще всего аукаются наши поэты? Или наоборот: кто аукается у них. Вот список тех, кто, по данным Энциклопедии УПШ, произвел заметное впечатление на 10 и более человек.
Иосиф Бродский — повлиял на 29 человек из 131 (столько поэтов в Энциклопедии УПШ).
Осип Мандельштам — 24.
Николай Заболоцкий — 19.
Александр Блок, Виталий Кальпиди, Борис Пастернак — на 17 каждый.
Александр Еременко — 15.
Борис Рыжий, Марина Цветаева, Федор Тютчев, Александр Пушкин, Сергей Есенин, Арсений Тарковский — на 12 каждый.
Владислав Ходасевич — 11.
Даниил Хармс — 10.
Теперь давайте спросим себя, что такого сделали все эти добрые люди, чтобы их имена, подобно затычкам, пихали куда ни попадя? В чем была их ошибка? В творчестве ли? В поведении? В обширном эпистолярном наследии? Эта тема ждет своего пытливого исследователя. Вот Евтушенко и Вознесенский упомянуты в числе повлиявших (на троих и на семерых соответственно), а Рождественский — нет. Почему? В чем между ними разница? (Ахмадулиной тоже нет!)
Конечно, в данном случае мы имеем дело с желанием тех, кто эту маркировку присваивал, с филологами. Они, скажем, хотят сегодня сверкнуть именем Блеза Сандрара (повлиял на одного) или Агнии Барто (повлияла на троих), а не именем Ярослава Смелякова (Лида! Знаете, какое мое самое любимое стихотворение у Ярослава Смелякова?) или Николая Глазкова.
Вот Глазкова я и вспомнил, когда читал Колобянина. Секс, выпивка, поэзия. Один в один практически. Помнится, Глазкова пытались когда-то впихнуть в ряд Самойлов-Левитанский-Слуцкий-и т.д. Да как-то он не впихнулся до сих пор.
Предлагаю осуществить небольшое кощунство и соединить стихотворения Колобянина и Глазкова в одно, а вы будете угадывать где кто. Поехали.
Был снег, и дождь, и снег с дождем,
И ветер выл в трубе.
От армии освобожден
Я по статье 7-Б.
Я обниму тебя, вот так, —
Как гибкая вода.
Я был героем передряг,
Я принцем был среди бродяг,
Но потерял тебя.
Вздымался над закатом дым,
И было как пожар,
А я все шел ко всем святым
И не соображал.
И я проделал длинный путь
И сжег мосты страниц,
Чтоб зимний ветер смог задуть
Свечу твоих ресниц.
Ну, работает, же? Разница лет в пятьдесят не так уж и заметна. Вот это мы на Сельмаше и называем влиянием и творческой перекличкой. Было бы интересно узнать, чем Колобянин отличается от Глазкова, но, к сожалению, мой грант на это исследование уже почти кончился… Вот еще немного… И еще… Все, конец».
Оригинал статьи ЗДЕСЬ
Другие тексты Александра Самойлова о книгах серии «ГУЛ»:
О Ионовой
О Киселевой
О Санникове
О Балабане
