Про Уйский краеведческий музей, который возглавляет замечательная Людмила Федотова, я немного рассказала здесь, теперь немного про школьный музей с оптимистичной Любовью Михайловной Буториной.
Разное
Музей соли в Соликамске
Музей соли в Соликамске надо посещать зимой. Летом, конечно, комфортнее, но морозы (чем сильнее, тем лучше для добычи) — обязательная часть техпроцесса добычи и производства соли,
потому в холод понимаешь всем телом, «почем пуд соли».
Экскурсия начинается в здании бывшей конторы (ниже ее фото, красивое красное здание). В помещении прохладно (несколько лет назад сгорел второй этаж, реконструкция и доделки все еще не закончились).
Музей как музей, больше похож на типовой этнографический. Но погружение в соляную тему идет незаметно.
В следующем зале — все про соль и немного про технологию добычи соли калийной. В Соликамске добывали два вида соли — пищевую (пермянку), ей-то и посвящен музей, и калийную — «Уралкалий» и сегодня градообразующее предприятие.
Калийная соль необыкновенно красива, не зря ее любят растения (идет она на калийные удобрения).
Но красоту ее можно разглядеть только на фото и в образцах. В шахты, конечно, туристов не пускают. Да если б и пустили, увидели бы они только темноту — шахтерский фонарик может освещать
2 кв.м площади, а чтоб сделать такую фотографию, надо спустить вниз очень мощные светильники.
После прохладного здания, которое на улице показалось очень теплым, идем собственно в музей добычи пищевой соли.
Это уникальный музей с сохранившимся оборудованием и сооружениями. Жаль, что от сгоревшего второго этажа конторы уцелел только этот наличник.
Без народного творчества и тут никуда.
Начиналась добыча соли вот с таких башен, они переносились с места на место. Внутри башни делался колодец, из которого выкачивался соляной раствор.
На схемах — разрез рассолопоъьемной трубы (понятно, что рассол выкачивать дешевле, чем вскрывать пласты соли и «выковыривать» их) и устройство самой рассолоподъемной башни.
Главное средство общения с подземным миром — колодец для откачки рассола (на схеме выше обозначена глубина его залегания — 180-200 метров).
«Зелененькое» в середине кадра и есть тот самый соляной раствор.
А это амбар для его хранения. Тут целая система для отвода воды, все из деревянных труб, которые выдалбливались из цельного дерева.
Еще одна башня.
Вот так выглядит просоленое дерево.
Еще одно фото абмара.
Та самая деревянная труба.
А это «белая» печь для выпаривания рассола. Каждый день она «съедала» огромное количество березовых дров, а после смены внутрь залазили подростки, чтобы вычищать сажу. Печь греет
большой амбар, температура в нем 70-80 градусов (при работе печи, понятно).
Вот муляж рабочего внутри этого «цеха», на тележке по рельсам выпаренную соль вывозят из цеха к складу.
Слева от «рабочего» — поверхность печи, она занимает весь цех. Деревянной лопатой соль распределяют по печи, потом собирают. Сушится она почти весь день.
А это «сковорода» для «черной» печи (с открытым огнем). Небольшие листы толстого железа (16-20 мм)) «сваривали» между собой ржаным тестом, хлеб намертво затвердевал, железо выгорало,
а хлеб нет.
Высушенную соль помещали в последний абмар-склад, скидывали со второго этажа, к весне тут образовывалась гора соли. Склад поставлен максимально близко к Каме, во время половодья вода
подходила к воротам почти вплотную, за две недели надо было успеть загрузить на баржи все пуды, наработанные за зиму. (Кувалдой раскалывали соль, которая к весне комковалась.
А этот домик, в котором обедали, бытовка по-современному.
Здесь была пристань, говорят, в этом году ее восстановят (не для соли, а для пассажиров — из Перми можно будет добраться по Каме). Соль тоже собираются добывать с этого года, так
что в магазинах наряду с «Илецкой» смотрите «Пермянку».
Это здание конторы, в нем начинается экскурсия по музею.
А это я примеряю на себя сразу две роли: соленоса (мужчины на таких деревянных подставках-«рюкзаках» носили по 80 кг, женщины по 50) и повара (тот, кто выпаривает рассол). Надо сказать,
что ни одну из ролей я б не потянула.
И даже больше 5 минут под ветром Камы выдержать не смогла, хотя температура была божеской — -22.
Но приехать в Солкамск всем советую!
Графоман № 51
Выложен журнал «Графоман» № 51 (№3-2022). Прочитать ЗДЕСЬ
Графоман № 50
Альманах «Графоман» № 50 (№1-2022) выложен на портале ЗДЕСЬ
Кстати, теперь это издание главный редактор Александр Мишутин именует журналом.
Графоман № 49
На портал выложен альманах «Графоман» № 49 (№1-2022).
Прочесть можно ЗДЕСЬ
Пушкин, я и внуки
Пушкин, я и внуки
Не помню я, когда твой дух
Ко мне вошёл стопой неслышной,
Когда впервые стих твой пышный
Благословил мой детский слух!
К. Фофанов, 1887
Мое первое поэтическое впечатление — стихотворение Василия Кузнецова «Базар». У меня в памяти до сих пор жива интонация, с которой отец произносил слова лягушки, продающей квас: «Вам не нравится квас? Ладно, хватит покупателей без вас». Также от папы я впервые услышала Пушкина года в три. Он наизусть произносил разные его стихи в подходящей ситуации. Вот осенью он ведёт меня за руку, а на деревьях и под ногами желтые, зеленые и красные листья. Папа обычным голосом говорит: «унылая пора! Очей очарованье!». Зимой посмотрев в замёрзшее окно нашего барака : «Мороз и солнце, день чудесный…» Именно в такой день мы его и хоронили в первых числах декабря, только мне уже было не три года, а шел сорок третий. И эти слова про себя я повторяла много раз в тот солнечный декабрьский день, как ни кощунственно это звучит: день похорон любимого и так любившего тебя отца — и вдруг — чудесный. Отец был хорошим человеком, и солнышко провожало его в последний путь.
В военное и послевоенное время почти единственным источником информации для нас было радио — черная тарелка на стене, которое почти никогда не выключалось. Часто звучали оперные арии, романсы, стихи и проза в исполнении таких мастеров художественного слова как Д. Журавлев, В. Яхонтов и других. Я впервые услышала по радио «Я вас любил…», не зная ещё, что это Пушкин и что это романс. Часто звучало «Я помню чудное мгновенье», ария Ленского из «Онегина» — «Паду ли я стрелой пронзенный». В студенческие годы мы пели-декламировали: «Зима! Студенты торжествуя, в столовку (в общагу) обновляют путь, и дырку в валенке почуя, несутся рысью как-нибудь». Во время экзаменационной сессии часто звучало: «Подруга дней моих суровых», «Буря мглою небо кроет» и т. п.
Сын в детстве любил «Сказку о попе и работнике Балде» — она его веселила, а также бой Руслана с головой, который он не раз рисовал. Внук приобщался к Пушкину через «Сказку о царе Салтане…». Когда ему еще не было года, я подносила его к картинке парусника на море и говорила:
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет;
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах.
Внук смотрел то на картинку, то на меня и радостно смеялся. По-моему, он улавливал рифму. По крайней мере, различая простой разговор с ним и чтение стихов. Однажды летом мы с ним были дома одни, а на кухне готовила обед, он в ходунках бегал по комнате и приносил мне по одному игрушечных зверей, которых я называла. По радио артист читал «Сказку о царе Салтане…». Ребенок вдруг затих, весь подался к радио, а при словах: «Ветер по морю гуляет…» начал бурно радоваться. Показывал на радио и повторял: «Баба, баба!» Он узнал эти стихи и хотел сказать, мне, что он их знает.
Со старшей внучкой знакомство с Пушкиным началось с «Руслана и Людмилы». Года в два я прочитала ей «Лукоморье», и мы начали искать на картинке котика, Пушкина под дубом, цепь. Ей нравилось это слушать, и она часто меня заставляла читать, именно читать. Когда я начинала это рассказывать наизусть, она ладошкой закрывала мне рот, бежала за книжкой и открывала её на нужной картинке. Годика в четыре она стала рисовать дуб и кота, который «ходит по цепи кругом». Позже она просила читать, как Людмила «играет в прятки» с Черномором, надевая его шапку задом наперед. Книжка уже была взрослая без картинок. Я не могла ей читать все подряд, а выискивала эти сценки среди общего сюжета и слегка отмечала их карандашом, чтобы в другой раз не искать. А лет в девять ее заинтересовали отношения Финна и Наины: почему она сначала его не любила, хоть он так старался, а потом он ее не любил, когда она его полюбила. Пришлось уже эти сценки вычленять из поэмы. Очень нравилось ей стихотворение «Конь» из «Песен западных славян» (« Что ты ржешь, мой конь ретивый»).
Позже, подростком, она несколько лет занималась верховой ездой. Через «Вещего Олега» прошли сын, внук и внучки. Все они в свое время с замиранием сердца слушали эту «Песнь». Младшая внучка узнала Пушкина по «Сказке о царе Салтане…» Ей очень понравилось начало:
Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком.
Ну и, конечно, про белочку, которая грызет золотые орехи. Сидим мы как-то с ней на кухне. Я перебираю гречку, она рисует девочек в нарядных юбочках с кошачьими мордочками. По радио С. Лемешев поет романс на стихи Пушкина «Слыхали ль вы за рощей глас ночной». Не отрываясь от рисования, она одобряет: «Хорошая песенка про львов». Опешив, я спрашиваю: «Каких львов?» «Ты что, баба, глухая? Дядя русским языком спросил: слыхали, львы? Я только не поняла, они слыхали?» А я поняла, что все объяснения по этому поводу мне придётся отложить на несколько лет.
В этом году исполняется двести двадцать два года с момента рождения Пушкина. Три двойки, прямо магическое число. Сколько разных дат, связанных с Пушкиным было на моей памяти. И время было другое, и сама я была другая, а Пушкин всё тот же: родной, близкий, у которого можно найти ответы на волнующие тебя вопросы. Единственная разница — с каждым годом понимаешь его лучше. Как у Д. Ковалева:
Пушкин с возрастом ближе,
Пушкин с опытом глубже.
<…>
Сад в цвету и с плодами,
Пушкин ближе с годами.
К его шестидесятилетию в 1859 году А. Григорьев сказал: «А Пушкин — наше всё». И это воистину так.
08.05.2021.
Г. И Кравченко