Гадкий утёнок на литературном дворе

Гадкий утёнок на литературном дворе«Клуб любителей теории и истории литературы» (куратор – Людмила Вязмитинова, поэт, литературный критик) состоялся 18 января . Тема встречи: Круглый стол «Сборник критических статей: гадкий утёнок на литературном дворе», посвященный обсуждению проблем, связанных с объединением в книгу разрозненных критических статей, публикацией такой книги и ее дальнейшего функционирования как единого целого. Подробности: https://www.facebook.com/events/586957531648448/

Сама тема круглого стола и принцип ее обсуждения «от имеющегося»  предполагает обсуждение по предъявленным вопросам.  Подробные ответы на эти вопросы я прилагаю и, надеюсь, Людмила распечатает  их, чтобы каждый желающий мог с ними познакомиться.

Как издатель, я не мечтаю издавать те книги, которые предлагается обсуждать на круглом столе,  но я очень хочу издавать те книги критики, которые вижу как идеальные. Об этом – мое видеовыступление.  Приношу извинение за оговорку «критик-профессиональный поэт».  Имела в виду «критик – профессиональный читатель».

Буду рада, если круглый стол приведет к конкретным результатам. Успешной работы! 

 

Марина Волкова

 

Ответы на вопросы круглого стола

«Гадкий утёнок на литературном дворе»,

посвященного обсуждению проблем, связанных с объединением в книгу разрозненных критических статей, публикацией такой книги

и ее дальнейшего функционирования как единого целого.

 

  1. Откликаясь на самые разные события литературной жизни, критик пишет на разные темы, о разных авторах и разных событиях, оформляя эти материалы в виде эссе, рецензии, предисловия, обзора, большой критической статьи и т. д. На каком этапе этой деятельности возникает мысль об оформлении этого разнородного материала в отдельную книгу? И насколько закономерно возникновение этой мысли?

– В этом вопросе  критику изначально приписана роль пассивного наблюдателя, действующего по принципу: «что вижу, то пою». Мысль об оформлении материала в отдельную книгу в этом случае возникает в случае накопления некой критической массы, сдобренной сетованиями друзей: «Ты столько написал, пора уж книгу издавать, вон, смотри, N позже тебя начал, а уже две книги…». Иногда в качестве дополнительного стимула выступает какая-нибудь юбилейная дата или абстрактное «подведение итогов». В этом случае получившаяся книга сопоставима с семейным альбомом фотографий;  ее статус – «на память», «не зря годы прожиты», «сколько всего понаписано» – определяет и (катастрофически сужает!) круг читателей. Это  «родные и близкие», т.е. герои статей, близкие критику люди, иногда – другие критики. Собственно, тираж такой книги и может быть равен их количеству плюс обязательные экземпляры для библиотек.

  1. Возможно ли расположить тексты, написанные критиком в разное время и по разным поводам, так, чтобы составленная из них книга воспринималась как единое целое? Насколько важно достигнуть этого? И какой принцип (или принципы) должны в таком случае лечь в основу структурирования текстов?

— Возможно всё, если игнорировать вопрос «для чего?»(см. ответ на вопрос 1.

Можно располагать тексты в книге: 1) по хронологическому принципу, в этом случае получим некую картину литпроцесса того времени, книга будет стремиться к жанру дневника литературных мероприятий и публикаций и быть полезной для ученых, изучающих тот период; для участников того периода – «на память»; для самого критика  и потенциальных исследователей его творчества – изучать, как меняется тематика и стиль текстов.  2) по «тематическому масштабу» (сначала тексты, описывающие большие литературные пространства – школы, направления, периоды), затем статьи более «узкой» тематики (темы, серии), затем «точечные» тексты (рецензии). Т.е. типичное советское построение – от теории к практике, от науке – к жизни. 3) по темам и людям, наиболее важным для критика (но таких книг я не видела). 4) по принципу учебника современной литературы,  5) по тематическому принципу , т.е. с уклоном в сторону монографии (собирать в кучу не все написанное, ограничившись одной темой).

  1. Принципиально ли при этом оставить/переработать уже опубликованные тексты? Важно ли при этом, насколько давно был опубликован текст?

 

Неважно, если книга рассчитана на неофитов. Важно, если круг читателей совпадает с описанным в ответе на вопрос 1. Указание на первоисточник (где публиковались тексты) и даты публикаций обязательны в любом случае, это элементарная издательская культура.

 

  1. Насколько принципиально помещать/не помещать в книгу неопубликованные по какой-либо причине тексты или специально дописать в готовящуюся книгу несколько текстов?

 

– См.п. 1 и п.2. Смотря для чего/для кого книга делается. Если для того, чтобы повлиять на литературную ситуацию, конечно,  придется дописывать, потому что такого рода тексты (манифестальные, если хотите) именно книжные (в крайнем случае, брошюрочные), но никак не тексты для периодики или соцсетей. Если ж задачи влияния нет, а есть  задача документирования, тогда решение принимается в зависимости от предполагаемой целостности книги.

  1. Всегда ли сборник статей критика (речь не идет о специально написанной критиком книге, а только – о сборнике статей, написанных в разное время и по разным поводам) отражает его личный взгляд на литературный процесс (и шире – его мировоззрение)? Или это происходит только в том случае, когда написанное критиком достигло некой критической массы? Или – когда сам критик достиг определённой зрелости? Можно ли в этом случае говорить о закономерном (или даже необходимом) подведении итогов? Или – о необходимости взглянуть на себя и свое творчество, скомпоновав написанное в единое целое?

– Если первая часть вопроса про литературную честность критика – то это вопрос к критику. Но за этим вопросом может стоять другой, более неудобный вопрос:  вопрос  о коммуникативной коррумпированности литературной среды. Коммуникативная  коррупция сводится к правилу «с кем  дружим, про того и пишем», при этом оценки зависят не от качества анализируемых текстов, а от качества дружбы. В коррупции верно и обратное: «кто нас не любит, про того не напишем или напишем плохо». На тексты критика оказывают  влияние и «взгляды изданий», для которых критик пишет. Увы, их, этих изданий, мало, спектр их взглядов тоже невелик, и  для ярких, новаторских мыслей  критика места в них нет по совершенно простой причине:  журналы и сетевые ресурсы сформированы из прошлого, а лучшие образцы критики обращены в будущее. Поэтому еще раз повторюсь: если книге приписывается только функция документирования (ну, если хотите, и рефлексии, хотя книга может стать поводом для рефлексии, а может и не стать), то делайте что хотите, в любом случае это будет полезная и нужная книга. Но настаивать я буду на своем: только книга может стать средством материализации ваших прорывных мыслей, средством влияния на литературу и читателей. И писать такую книгу надо специально, как пишутся все книги – с идеи, а не с компоновки  текстов, написанных по случаю, по дружбе или для издания.

 

  1. Литературный процесс нуждается в постоянном поступлении в печать разнородных материалов, в которых освещается, оценивается и анализируется происходящее в нем – как работающий механизм нуждается в очистке и смазке, а живущий и развивающийся организм – в питании и отведении отходов жизнедеятельности. Сюда можно отнести и специально написанные критиками книги – как об отдельных авторах или явлениях, так и о литературном процессе как таковом. Тогда как ситуация со сборниками разнородных статей – особая. Чем может привлечь издателя, а потом – читателя такая книга? (Здесь не имеются в виду те, чье творчество освещается в одной или нескольких статьях сборника).

– Когда Юлия Подлубнова только обратилась ко мне с вопросом, не издам ли я ее книгу, я тут же ответила согласием, хотя текстов не видела.  Из этих же соображений я напросилась писать внутренние  рецензии на  книгу  Константина Комарова «Быть при тексте». Причина такой легкости на подъем – задача, которая была сформулирована в 2014 с Виталием Кальпиди в проекте «ГУЛ» и которую я удерживаю как собственную: «создание на Урале поэтического кластера».  Сейчас наша с Кальпиди основная задача – подготовка монографии нового типа об Уральской поэтической школе как модели современной русской поэзии, а оба автора – Подлубнова и Комаров – в теме этого явления, потому и их, и всех, кто писал и будет писать об УПШ, буду читать и продвигать безоговорочно (если, конечно, написано будет интересно и качественно), тем более, что в качестве идеальной единицы современной поэзии мы принимаем триаду «поэт+ученый+читатель» (почему тут пока нет критика – см. п.9). Если отвлечься от конкретики, то ответ на вопрос «чем привлечь издателя» прост: «попасть в сферу его интересов и проектов». Читатель в этой конструкции – следствие.

 

  1. Насколько важно (интересно) для литературного процесса и отдельного читателя – как внутреннего, так и внешнего по отношению к нему – появление книги, дающей представление о целостном взгляде на литературный процесс (и шире – о мировоззрении) критика, известного своими откликами на отдельные события и творчество отдельных фигурантов литературной жизни?

– Для меня только такая книга и интересна, потому что остальное я читаю  в периодических изданиях и сети.  К слову, в 2014-2015 гг. я, похоже, совершила читательский подвиг: я читала все поэтические подборки и ВСЮ критику  поэтических книг во всех журналах «Журнального зала», «Воздухе», «Гвидиеоне», «Вещи» и «Графите». Задача у меня была вовсе не самообразовательная (хотя и она тоже), а вполне прагматичная: проверить эффективность проекта «ГУЛ» и проанализировать, как понятие «УПШ» и ее характеристики используются критиками при анализе поэтических текстов. 23 месяца почти непрерывного чтения J  Так вот, один из результатов такого погружения в критические тексты – фиксация практически отсутствия вот этого самого целостного взгляда на литературный процесс (и современную литературу прежде всего!), о котором Вы спрашиваете.  Потому  (повторюсь еще раз) только книга, и книга, специально написанная, в которой могут быть и ранее опубликованные статьи – но как иллюстрации к «мировоззренческим». И потому  главное книжное событие 2018-го для меня – выход книги Виталия Кальпиди в октябре, пока условно мы эту книгу называем «книгой эссе» или «книгой прозы».

  1. Какой для привлечения интереса широкого читателя должна быть обложка такой книги? Насколько сложным/простым должен быть дизайн текстов? Обязательны ли, и если да, в каком количестве фотографии? Или – вступительные (или заключительные) статьи? Или – комментарии? Обязателен ли именной указатель? Насколько обширными и детальными должны быть сведения о жизни и творчестве автора?

— Обложка должна быть вызывающей в самом прямом смысле этого слова: она должна провоцировать на то, чтобы взять книгу в руки и полистать ее, а максимум – прочесть. Вызов – в сочетании оригинальности оформления с  его максимальной информативностью: понятно, кто и о чем пишет, но непонятно, как. Идеальна для меня обложка книги Юлии Подлубновой, оформленная Виталием Кальпиди. Книга должна запомниться, стать узнаваемой. Для книги  критических статей это особенно важно. Именной указатель, сведения об авторе, фотографии и прочее – все это решается на основании издательских стандартов и выборе автора между тяготением к научному изданию или популярной литературе.

  1. 9. Как правило, литературные критики с интересом читают сборники статей своих коллег и охотно становятся их рецензентами. И – участниками Круглых столов и диспутов, касающихся таких книг и вопросов, которые они ставят своим появлением. Иллюстрацией этого может служить наше мероприятие. К ним можно добавить особых любителей литературной критики. Насколько широко можно расширить эту аудиторию? В каком случае она естественно расширяется, например, за счет студенчества? Нужен ли для этих книг особый пиар? И какого рода? И каких это требует финансовых вложений? Возможно ли хотя бы помыслить, что они окупятся?

— Пиар нужен. Финансовых вложений               никаких. Но главный вопрос-таки: для чего? Потешить самолюбие автора? Повлиять на ситуацию? Взять на себя просветительскую миссию? В любом случае отвечать на вопрос «для чего» надо на этапе продумывания книги, когда книга уже родилась, поздно это делать.

Про расширение аудитории  все ж скажу. Если  критики, берущиеся за анализ поэтических книг, возьмут пример с критиков прозы, в основном удерживающих задачу «написать рецензию/отзыв так, чтобы книгу прочитали», то аудитория и их почитателей, и читателей поэзии, расширится значительно. А если еще критики  продемонстрируют свой опыт чтения поэтических текстов, то цены им, критикам, не будет. В продолжение сюжет-проекта «Русская поэтическая речь-2016», учитывая ожидания поэтов первого тома, непрочитанность второго тома и возможности читательского сообщества и сообщества профессиональных критиков, мы запускаем проект «Опыт прочтения». «Опыт прочтения» — это серия  электронных публикаций, в каждой из которых будет справка об авторе главы (если он открыл свое имя) и тексты опыта прочтения его главы из «Антологии анонимных текстов», Жанр текстов прочтения может быть любым – критические статьи, эссе, отзывы и прочее.  Всего таких электронных публикаций должно быть 115, по числу авторов/глав первого тома РПР-2016. Приглашаю всех участников круглого стола и тех, кто будет читать или смотреть его материалы, к участию в проекте «Опыт прочтения».

 

 

 

 

 

Текст видеовыступления (примерный)

Здравствуйте, уважаемые коллеги! Надеюсь, такое обращение оправдано, если мы считаем нашим общим делом  современную литературу, ее развитие и продвижение! Но это свое выступление я делаю с позиции издателя, мечтающего издать книги, о которых пойдет речь, и с позиции читателя, которым такие книги было бы интересно читать.

Подробные ответы на вопросы круглого стола я написала и отправила Людмиле Вязмитиновой, а в видеообращении остановлюсь только на нескольких важных для меня тезисах.

Тезис первый. Кто и для чего пишет? (Роль и место критика в современном литературном процессе на примере критики поэзии).

Три роли и три позиции:

  1. Критик – тот, кто «вписывает» современного писателя в литературу, указуя книгам писателя место на воображаемых полках воображаемой библиотеки. В статьях такого критика есть описание влияния на поэта других поэтов, маркировка его текстов по стилю, жанру,  направлению,  описание особенностей творчества данного поэта, оценка «качества» текстов, сравнение с предыдущими книгами. Это работы – нечто среднее между исследованием ученого и избыточным библиографическим описанием. Так и назовем эту позиции: недоученый-перебиблиограф. Нужная, полезная деятельность, только вот заканчивается она не местом книги на полке библиотеке, а публикацией в журнале или сетях. Увы, полки и библиотеки в этой конструкции действительно воображаемые.
  2. Критик – тот, кто способствует творческому развитию поэта. Как минимум, это психологическая поддержка поэта, порция внимания, укрепляющего поэта в  вере в свое предназначенье и стимулирующего его к дальнейшей работе (даже резко негативная критика может выполнить эту миссию – как в случае с Николаем Некрасовым). Как максимум, такого рода критика – план-карта дальнейшего развития поэтического мастерства, поскольку на ней указаны «точки роста», откровенные «провалы», схожесть или уникальность текстов. Это критик-муза, чередующий кнут и пряник, нечто среднее между строгим учителем  элитной гимназии и доброй воспитательницей детского сада.
  3. Третий тип критика скорее воображаемый, нежели реальный. Это критик – профессиональный читатель. Он умеет прочитать и рассказать о поэтической книге или подборке стихотворений так, чтобы  читатель критической статьи прочитал/перечитал саму поэтическую книгу и полюбил поэта. Этот критик не для «воображаемой библиотеки», не для поэта, не для коллег, он – для читателя.

 

И вот книги статьей третьего типа я мечтаю читать и издавать как издатель и культуртергер, взявшийся за задачу продвижения лучших образцов современной поэзии и поэтов. И отметаю при этом все разговоры о вторичности критики: в нынешней ситуации критика первична, именно с нее может начаться вхождение в чтение поэтических книг для тысяч и тысяч потенциальных их читателей.  Но это тактическая задача.

 

Тезис второй. Каждый текст создает реальность, иначе зачем он?

 

В указании на стратегическую задачу я ограничусь ссылкой на речь Виталия Кальпиди  на церемонии вручения премии Андрея Белого. Кальпиди превратил свою речь в призыв включиться в работу над монографией об Уральской поэтической школы как книги  о творческих стратегиях 21 века. Я процитирую одно предложение из этой речи: «Пафос моего призыва участвовать в написании книги о новых творческих стратегиях обращен ко всем, кто, как и мы, недоумевает: «Когда и – главное – зачем литературоведы отказались от роли творцов того, что они изучают?»
Расширю этот вопрос до воображаемого литературоведа и, возможно, критика: «Литературоведы/критики – творцы того, что они изучают и о чем пишут». Плодотворного вам творчества!

 

И третий тезис, возвращающий нас к вопросам круглого стола: как должен  быть оформлен  сборник критических статей. Показываю: вот так вызывающе, как оформил обложку книги Юлии Подлубновой Виталий             Кальпиди. Вызывающе – от слова «вызов»,  потому что хорошая критика – всегда вызов!


Добавить комментарий