Аркадий Застырец о поэте и поэзии в проекте КФС (Коллекция феноменов саморефлексии).
* * *
Говори, говори… Как во сне —
Продолжай себе страстные речи.
Ни крючка на весёлой блесне,
В фейерверке ни грана картечи.
Говори, говори в темноту…
Языка незаметна измена:
Просто камушки вертит во рту,
Или меч над плечом Демосфена.
Говори, говори, говори…
Лей на чёрную мельницу воду.
Все свободны мои снегири,
Невзирая на смерть и погоду.
Вдох и выдох, нажим и щелчок,
Перерыв, перенос — и сначала…
Говори, говори, дурачок.
Целой книги для записи мало.
Говори. Говори, как дыши,
Петли гласных на быстрые спицы…
Всё равно за тобой ни души —
Лишь на холоде слава клубится.
(«Антология современной уральской поэзии. 1997-2003» http://www.marginaly.ru/html/Antologia_2/018_zastyrec.html)
* * *
… скажем просто и прямо, как дело есть, что пишем так, как пишется, не потому, чтобы это было хорошо, полезно и красиво, а что так, видно, было нам доселе на роду написано…
Владимир Даль
«Если эдак, то так», — надоело во сне повторять.
Я надеюсь, что нет у надежды земных предикатов.
Значит, знамо не то, что извне нам назначено знать,
и бесформульны свет и звучанье речных перекатов.
Не скажу, что бессилен предложенный сердцу язык,
расставляющий всюду коварные скобки и рамки…
Кавардак — не по-русски, тем более, впрочем, кердык.
В мастерской по ремонту замков ремонтируют замки.
И речные (смотрите в четвёртой от неба строке)
происходят от речи, а речи перечащий камень
в крайний угол кладётся, чтоб дальше идти налегке,
под туманом траву загребая босыми ногами.
«Я люблю мою речь» — это ж надо такое срубить!
Или лучше сказать, это ж надо такое сморозить!
«Я убью мою речь» — веселее, чем подлая прыть —
Языком и глазами по воздуху слуха елозить.
Я убью мою речь, начиная с упорного рцы,
чтобы в лепет начальный скользнуть по снежку и мазуту,
где последних созвучий цветные, как день, леденцы
исчезают в одну, незаметную небу минуту.
(«Антология современной уральской поэзии. 1997-2003» http://www.marginaly.ru/html/Antologia_2/018_zastyrec.html)
Воскресение
Он убит в позапрошлом эоне,
Где в живых уж и воздуха нет,
И не солнце – на сером картоне
Хмурых блёсток иссеченный свет.
Современники плачут и рады,
Оттого что и в ум им нейдёт,
Кто замучен от пошлой досады
Оловянным укусом в живот,
Кто лежит с провалившимся веком,
Кто, не глядя, летит в небеса,
Оставляя невидимым рекам
Все земные свои голоса…
Над бордовым и бронзовым гробом
Достоевский восходит звездой –
И заводит с бандитским ознобом
Рэп, на тысячу лет молодой.
И Василий Андреевич тоже,
Романтический выкатив глаз:
«Пушкин умер же, Господи Боже!
Зонне руссише дихтунг погас!»
И студенточки в беличьих шубах,
Бездыханные, в обморок – бах!
И у питерских смерчей беззубых
Оседает пурга на губах –
Потому что зима с разворота
Ударяет морозным столпом,
Потому что живи – неохота –
Поводырствуй при глухо-слепом!
( «Антология современной уральской поэзии. 2004-2011» http://www.marginaly.ru/…/Antolog_3/avtory/022_zastyrec.html )
«Когда сегодня я читаю «Нафталин», главным образом, удивляюсь: неужели человек, который это написал, — я? И то же самое с любым другим «моим» произведением: неужели это я перевел со старофранцузского Франсуа Вийона? неужели это я написал комедию «Гамлет»? неужели это я сочинил книжку «Я просто Пушкин»? А кто? Пушкин? Пожалуй, я скорее готов поверить, что Пушкин.
Некоторые собратья по перу (в заднице? работаю-то я давно при помощи компьютера) весьма заметно ревнуют ко мне «великих писателей прошлого», с чьей несомненной и, в равной степени, сомнительной славой я время от времени имею неосторожность стоять рядом ради смеха и в поисках красоты и правды. Совершенно напрасно ревнуют! «Примазываясь» к Шекспиру или Пушкину, я отстаиваю общие интересы, нечаянно доказывая, что литература — все еще, несмотря на многократно отмеченные исследователями коллапсы, самоповторы и прочее, сияющее мертвящим светом в приставке пост-, дело живое!
Я написал «Нафталин» в школьном кабинете истории, где задержался после множества мной преподанных уроков и у открытого окна вспомнил начало одной из первых в моей жизни зим. Я понятия не имел тогда, что со мной будет спустя десяток лет. То есть настолько не знал, что даже не думал, что знаю. И, по-видимому, это незнание было одним из условий забредшего ко мне вдохновения. И, пожалуй, только это незнание и неизменно по сей день. Просто, другого сорта «незнания» тают, как снежные хлопья.»
(Новая карта русской литературы )
О проекте:
КФС, коллекция феноменов саморефлексии, — проект, реализованный в рамках подготовки круглого стола «Поэт и поэзия в современном обществе»
для доклада М.Волковой «Поэты IV тома АСУП о поэте и поэзии».
Круглый стол, в свою очередь, первое мероприятие грантового проекта «Апология поэзии», руководитель проекта д.ф.н. А.Житенёв.
Презентация к докладу М.Волковой «Поэты IV тома АСУП о поэте и поэзии»