Василий Чепелев о поэте и поэзии в проекте КФС (Коллекция феноменов саморефлексии).
** *
В жопу пьяным читать ранние романы Крапивина
Тень каравеллы
Журавлёнок и молнии
Острова и капитаны
Смотреть сериал «Глухарь»
Потому что чтобы не думать и не вспоминать
Не надеяться и спать
Моя квартирная хозяйка
Когда мы с ней бухали
Чтобы я мог задержать оплату
Сказала
– Всё есть кроме бессмертия и славы
У меня в этой жизни было всё
Включая славу и бессмертие
Включая настоящую любовь
Включая настоящих друзей и врагов
Включая собственное дело
Включая путешествия
Включая семью
Включая деньги
И даже излишества
Я знаю как убивают
Я работал блоггером
Я спасал жизни
У меня есть игуана
Крапивинские мальчики любили меня
Влюбляются до сих пор
Вырастают остаются дружить вторая часть
Когда кончается всё
Когда ветер над улицей Луначарского
Над Кузино кружит листья в сторону Чусовой
Над Миссисипи
Где как бродячая собака
По ночной дороге куда-то целенаправленно бежит
какой-нибудь опоссум
С блестящими глазами подростка прочитавшего все книги
Но никогда не целовавшего никого
Когда кончается всё
Кроме ночи и надежды
И сбитые коленки
Не упираются тебе в спину
И ангельские лопатки
Если на другой бок
Барабанщик играет тебе пьяному
Спи
И солнце не взойдёт
И слёзы не растают
Он
В мутной воде чьи утопил якоря
И Глухарь скажет тебе
Смерть – красивое слово
Почти как грусть
Много лишних букв
И Летов споёт что-нибудь
Килька в томате
Пizdа в халате
Паровоз на закате
Дождь на Арбате
Колыбельная на брате
(Антология современной уральской поэзии. 2012–2018 гг. – Челябинск : Издательство Марины Волковой, 2018. – 760 с.)
* * *
Мы только с голоса поймём,
что там царапалось, боролось,
что в имени тебе моём
однажды в жизни откололось,
что мне – в твоём,
и что такое этот голос,
и чем он лучше смс,
и чем глаза чем голос хуже.
Мы всё поймем, но только здесь,
где замерзают утром лужи
и облетает утром лес,
а вечером – взгляни в окно –
становится совсем темно.
Мы только письменно поймём,
что там к чему не прислонялось,
что здесь курить не запрещалось,
и как когда-то дрейфовалось
челюскинцам сквозь водоём,
и стрелочникам днем с огнём
как здесь самих себя искалось.
И нас простят паркур святой,
велосипеды цирковые,
переговоры деловые
и пуделя неголубые
с их драматической тоской.
Застынут роллеры лихие,
кудрявые, пойдут домой
под мышкой с грифельной доской
стирать дневные впечатленья.
Они – другое поколенье.
Ты мой.
(Антология современной уральской поэзии. 2004-2011. https://www.marginaly.ru/html/Antolog_3/avtory/073_chepelev.html)
***
жи-ши стесняйся через и
снимай транскрипции и буквы
но ничего не голоси
не отрекаются на звук
выносят на мороз друг друга
гусиной кожей покрывать
смеются долго от испуга
пьют чай и спать
чтобы молчал любой совсем
лишь лифт людей перевозил
и отражался свет от стен
который ты не погасил
(https://polutona.ru/?show=0406152944)
Из анкеты Сноба:
Что такого сделал: «Написал некоторое количество стихов, больше, чем хотелось бы. И прозы — наоборот, сильно меньше, чем хочется».
(https://snob.ru/profile/25136 )
21.
Не люблю Галину Рымбу
за стихотворение об её отце
(«Только в нашем районе было столько заводов»)
Потому что в моем районе тоже был Кислородный завод,
завод мороженого (Хладокомбинат № 3) и кладбище
рядом с домом.
И тоже была остановка «Кислородный завод»,
конечная «шестёрки».
И даже мой отец – впрочем, когда я уже учился в институте –
На этом Кислородном работал.
А когда мне было лет десять,
я однажды решил прокатиться до этой остановки
и когда выходил, ремнём от школьной сумки зацепился
за поручень,
а ноги мои соскользнули с ледового бруствера вдоль дороги.
Я оказался под «Икарусом» с гармошкой, торчала
только голова,
потому что ремень от сумки не пускал меня закатиться глубже.
Я был тогда – как почти всегда – толстый и неповоротливый,
к тому же на мне было советское зимнее пальто в клеточку, не добавляющее подвижности.
Я лежал и ждал, когда автобус поедет и переедет меня.
(Хочется сказать: «И с тех пор я гей».)
Спустя долгое время – это была конечная и автобус тупо стоял –
Подошёл водитель и ни слова не говоря вытащил меня, и я ушёл.
А на следующий день к моей сестре в гости пришёл её одноклассник Вова
И я не помню уже зачем решил перелезть в подъезде через лестничный пролёт.
И, конечно же, сорвался и повис, держась за нижнюю перекладину перил
На уровне четвертого этажа.
И мы с сестрой долго в полной тишине вытаскивали его и вытащили.
И вот эта тишина, это киношное молчание
Остаются для меня до сих пор неразгаданной загадкой
Тех людей, работников заводов, водителей икарусов, советских пионеров с окраин.
Как будто бы весь мир начал говорить в 1990.
Я, кстати, однажды, сильно позже, видел,
Как ребёнка переехал автобус, точнее маршрутка, РАФ или Газель,
бабушка выходила с ним из трамвая на остановке Дружининская,
была тоже зима, бабушка замешкалась и выпустила шарф ребенка,
за который она его держала.
Ребёнок скатился с заледеневшей остановки на дорогу,
а маршрутка не смогла затормозить в глубоких колеях и проехала ребёнку по голове.
Я тогда уже заканчивал медицинский, но я совершенно не сообразил,
что можно сделать в такой ситуации.
Придя через пару дней на дежурство в детскую реанимацию,
я спросил у самых опытных докторов в городе, что можно было сделать.
«Вызвать скорую, – сказали они,
– Если у тебя нет с собой чемоданчика с инструментами и препаратами,
ты ничем не поможешь, и нужно быстрее уходить, потому что, если ты врач,
тебя же потом и посадят за неоказание».
И вот потому, что я врач, я не люблю за это стихотворение про отца Галину Рымбу.
«Весь живот был выжжен» – это как, притом что человек пришёл домой?
А ещё непонятнее – «отрезало бензопилой пальцы, но пришили».
Видела ли она вообще бензопилу?
Слушала ли она отца?
Не пришьёшь ничего после бензопилы.
Или просто циркулярная пила, или, там, болгарка,
чем-то из которых, скорее всего, отрезало пальцы, отсутствуют в её Вселенной,
а бензопила зацепилась за краешек?
И я не верю в итоге таким текстам,
потому что, когда ты так говоришь, то нужно быть точным.
И потому что моему отцу вот тоже однажды разрезало
кисть правой руки
Циркуляркой, перерезало часть нервов, что самое плохое.
Но никому не было дела до простого работяги,
и я договаривался через своего препода, сына мэра города,
с Центром хирургии кисти, а потом несколько месяцев делал перевязки.
Это помогло, и папа потом
Вот и работал ещё на Кислородном, кажется.
Уже не помню.
Помню: рюмку он мог держать этой рукой,
Он выпивал иногда с нами, на халяву.
(Антология современной уральской поэзии. 2012–2018 гг. – Челябинск : Издательство Марины Волковой, 2018. – 760 с.)
* * *
ты к запретке подойдёшь ты помашешь мне рукой
улыбнёшься как всегда и крикнешь здравствуй
опыт приходит с годами и я спокоен
не надо печали и так всё ясно
фотограф не несёт никакой ответственности за глаза клиента
исчезает последний снег со стоптанных каблуков
к солдату приходит дембель приходит лето
у рассказчика что-то шевелится за щекой
настоящий поэт не может прожить ни дня
судорожный массаж замуж затемно за рубеж
улыбка моя приходит с употреблением пива с появлением какого-нибудь тебя
маленький не увлекайся наркотиками пей поменьше учись прилежно
закурю на мосту красный фьюжн синенький голуаз
распускается новая зелень сигарета дрожит в руке
в автобусе всё приходит к своим местам и мой мутный глаз
останавливается на пятнадцатилетнем ролевике
вечером я уже буду ему звонить бардак молчит
мне теперь почти всё равно кому ведь над исети ряской
под хруст рублёвый среди тех кто сюда приходит детей и бетонных плит
для меня никогда не станцует тот кто за мной таскался
(из книги «Любовь «Свердловская»» http://www.vavilon.ru/texts/chepelev1.html#18)
* * *
Д.Кузьмину
Видеокамера ловит меня. Мигающий красный фонарь на черном —
Как вроде последняя ягода на закопченной рябине.
Январской рябине, подле которой двое рабочих — молодой и
Постарше, с усами, в очках с прикреплёнными изолентой дужками, так как со счётом
Не дружат, пятый день варят гудрон, а винный
Запах и от меня — а я предпочитаю еловый, — и от них. Всё вокруг растёт, как надои.
Округа похмельная пыжится из последних сил. Я, дебил, чересчур
Много о себе возомнил. Как настоящая поэтесса. Со-
Скучился без Кирилла, собрался и боюсь встретиться взгля-
Дом в метро с кем-нибудь, как когда-то Дима.
(Митя, не обижайся.) Несколько дур
За соседним столиком пожирают кур, приготовленных — спецпосол —
По-эмпээсовски сдержанно. Состоящих из одних
крыльев. Сигарев ищет блядь.
Беспокоит проблема рифм. Они без семантики несовременны.
За окном — в этой роще берёзы белы особенно, истерично, из-за
Того, что вечно вздрагивают от самолётного гула, то и дело.
Что для пернатых высь, для железных просто вот-вот. Я ожидаю победы Лены.
Выезжаю в похмелье со станции Катуар. Долго еду.
Гуляю в Коломенском. Снизу
На гору тащат санки цветные московские дети. У самых ног моих смело
Вразвалку шагают голуби — палевый и белый с чёрным. Порода
В них не вызывает сомнений. Я мечтал о зимней
Столице приличествующий срок. И теперь вижу тридцать, сорок
Отличий от летней. Главное — школьники: на учёбу — нах хаузе. Что до
Ранцев и танцев — игр вокруг друг друга под
землёй — жители — на любой из линий,
То это попросту переворачивает meine privatstadt. Я покупаю ворох
Обходимых предметов, из суеверий. Но: человек со зна-
Комой языку как губы гаммой букв, звуков в имени, в паспорте,
Обыграет меня. Я всё время сбиваюсь на всяческие детали, на
рефлексию собственного говна.
И не знаю пока что, кто помашет рукой мне с Электродепо,
когда я снова поеду в Москву говорить всем здравствуйте.
(Вавилон, выпуск №8 http://www.vavilon.ru/metatext/vavilon8/chepelev.html)
Преднобелевская речь
Опустошён, выпотрошен на сегодня. Выпустошен на сегодня. Нету такого слова.
Обо мне задают вопросы. Слишком светло для двенадцати зимней ночи.
Который день идет снег и никак не оставит этот
Мир. Мне звонит твой озадаченный голос. Привет. И снова
В итоге торжествует желание спать. Но я-то не очень
Устал физически. Просто — смотри первую строчку. Мой метод
Нежелательно выворачивать грязным наружу, как мешок пылесоса, как столовую
Типа «советская», где для этого перед входом — он же и выход прочь
Спец.окошко для сбора отходов пищи, с обязательным нищим, чья диета
Состоит обычно из тех непрожёванных нами кусков,
что он успевает схватить своей багровой
От грязи кистью. Так вот — я про метод. Впрочем — чёрт с ним,
сначала техника. А ведь снова не получается, чтобы строчки
Скрещиваясь друг с дружкой по правой кромке листа,
рождали что-то ещё, ещё же где-то
Я замыкать их не научился. Только — одну за другой,
одну над другой. Наверно, я безголовый.
Точнее — это определённо. Здесь было бы пошло
писать о помощи, но мне нужно слово «помочь».
О чём задумываться — не знаю. Отодвину штору: пусто и ночь. Могло бы,
правда, спасти бы то, что каждые лето,
Весну и осень, а иногда и зимой, я на корте, видном сейчас
сквозь ветки боярышника, покрытые снегом — вот, блядь, здорoво, —
Играл в футбол, прости господи, в детстве. Ассоциаций море.
Но — решительно обесточим
Эту линию. В данном стишке не должно быть мальчиков. Только
литература. Сигареты,
Что курил Кенжеев, приехавши из Канады, называются «Медальон». Они хреновы —
Не то что он — почти полным отсутствием дурмана и табака. Пока.
Положи трубку и спи. С очной
Ставкой покончено. Сочно-ещё сочнее. Нашим словесным балетом
Забавляются сонные телефонистки. Знаешь, мы просто дрочим. Уже полвторого.
Ты мешаешь мне сочинять, мешаешь читать мне очередной подстрочник.
Хорош хохотать мне в ухо. Хорошо смеётся, кто смеётся с готовым ответом
В голове блестящей как минарет. А я не знаю английского
и «love me» читаю как «ловэ
Ме», «bye-bye» — как «ебу-ебу». Да, кретин, одно к одному. Хочешь,
я зарежу соседа за то, что слишком гордится дочерью,
Уехавшей в Англию, и мне ничего не будет? Зачем ты звонишь снова?
Не говори никому. Как я рад. По секрету —
Это всё здесь не моё. Короткие строчки. Моё всё давно готово,
Ещё с роддома. Неизвестно лишь — за что же я так его. Короче,
Дело не то чтобы даже к ночи. Скоро будильник разложит мой мета-
Форический феерический ряд на составляющие.
Амфорически гулкие, впечатляющие. Но без злого
Умысла. Просто — уже точно-преточно утро. Непорочен
Квадрат, возведением в коий кто-то кого-то зачал. Или зачал. Или не очень.
Здесь мы обходимся без эстетов.
Так что — встану с кровати, но никуда не пойду, поскольку я чересчур избалован
Покровительством, покровом. Ночи мне не хватило. Срочно
Сяду за стол доделывать новую прозу, чтобы назвать
всё вместе условно «моим «Александрийским квартетом».
Опять, сука, здесь Греция. Твоя мама была права — я клоун, я просто клоун.
Но Дарреллу Нобеля не вручили, а мне обязательно выдадут,
и я буду благодарен всем вам заочно, и скажу об этом
королю и тамошним остальным в лекции запредельно точно.
После — приеду с деньгами. С деньгами. Уже не зимой, а летом.
Через Нью-Йорк, Венецию и — не в тему — Канары.
И тогда мы с тобой наконец-то уснём. Валетом.
(http://www.vavilon.ru/textonly/issue8/chepelev.html)
IV
Как стать неприметным и непременным
Упруго слова, причем нечестные, льешь струёй в раковину ушную.
Хочется вспомнить ночи и провести аналогии. Вычертить линии.
Вычерпать горстью непопробованный спиртной напиток.
Четверть выпить, четверть пролить, четверть соседям, четверть тебе — штрафную
(При этом слове представляю стенку из футболистов: майки с трусами
белые, гетры синие,
Ряд напряженных лиц, выраженьем похожих на скрип калиток).
Станешь пьяным, как желтый сигнал светофора, означающий «приготовиться».
Захочешь добавить и покричать, прогуляться, проваливаясь в сугробы;
Наперед — чтобы по крайней мере не помнить, что и почем.
С кем — не забыть. Какое «забыть», когда по шуму ты понимаешь, кто в душе моется.
А лиц большинство знакомо на уровне спецодежды — робы,
Которую не перепутать с чужой, но на которой не замечаешь новые дыры и пятна,
даже пахнущие борщом.
И просто думать об этом — груз неизбежный, как притяжение,
От которого падаешь и лежишь, широко раскинувшись антонимом выси — низью, Удивленный, что люди еще просят у тебя закурить и просят
Даже сначала вежливо, лишь после отказа ими употребляются выражения
Навроде «а сколько времени?», «идиот», «алкоголик», «шизик»…
Последней запомнишь собаку черную и то, как ее кличут по имени
и спрашивают «где носит?»
(Сетевая словесность, https://www.netslova.ru/chepelev/stihi1.html)
О проекте:
коллекция феноменов саморефлексии, — проект, реализованный в рамках подготовки круглого стола «Поэт и поэзия в современном обществе»
для доклада М.Волковой «Поэты IV тома АСУП о поэте и поэзии».
Круглый стол, в свою очередь, первое мероприятие грантового проекта «Апология поэзии», руководитель проекта д.ф.н. А.Житенёв.
Презентация к докладу М.Волковой «Поэты IV тома АСУП о поэте и поэзии»
Статья Е.Извариной о круглом столе