Виталий Кальпиди о поэте и поэзии в проекте КФС (Коллекция феноменов саморефлексии).
Из статьи «“Русская поэтическая речь – 2016” как русская поэтическая жизнь»
«Русская поэтическая речь должна сформировать новое русское поэтическое мышление. А новое русское поэтическое мышление может сформировать новую русскую поэтическую жизнь. Попытка создания новой русской поэтической жизни – это и есть настоящее и единственное
следствие понимания поэзии…
…Поэзия дана нам не для создания гениальных стихотворений, а для того, чтобы мы могли измениться. Чтобы мы почувствовали язык ангелов. А в крайнем случае, чтобы взяли и просто создали этот язык. Чтобы научились говорить на нём друг с другом. Чтобы, научившись
этому, стали бы жить по ангельским законам. Только такая сверхзадача оправдывает, поддерживает и наполняет будущим русскую поэзию».
( «Волга» № 9–10 2017 http://www.zh-zal.ru/volga/2017/9-10/russkaya-poeticheskaya-rech-2016-kak-russkaya-poeticheskaya-zhi.html )
Книга «Философия поэзии» как феномен саморефлексии.
http://www.mv74.ru/kniga/filosofiya-poezii/
АПОЛОГИЯ НОЧИ? (1989)
А.Б.
Освещавшие ночь факелами, лучиной, промышленным светом —
уплотняли её по краям: дурачьё, пацанва!
«Как мне хочется выйти из этой остуженной ночи», — писал я, но с этим
завязал, и сквозь буквы пробились полынь и пустая трава.
Раньше думал: поэт — небожитель, учитель и прочая феня.
А теперь, капитально достроив кромешную ночь,
обживаю её: вот варенье варю, вот солю (как их то бишь?) соленья,
вот нормально упала, споткнувшись, моя слепоокая дочь.
Мой истраченный взгляд, превратившийся в сны Полифема,
легче штопора входит в меня, он — продажный солдат,
повернувший ружьё и припавший на злое колено
(я подобной метафоре в юности был беззастенчиво рад).
Что он видел: как трахал я девок в кошачьих подъездах
(вряд ли эта строка пролетит сквозь редакторский ценз),
пару троек людей, что зовутся на всех переездах
в переводе с английского (рифма — понятно) — Друзья,
и наивную мать, что сшивала семью из мужей неудачных и денег,
Шиву рукоприкладств, то есть следствие этой семьи?
Я ругаю свой взгляд, так ругается пьяный подельник,
в пах послав пахану каратэ при отсутствии всякой вины.
Ночь наивнее дня (если сразу не офонарела),
говорят на неё наклепал (мать его!) бандитизм,
но не знаю, как вас, а меня она враз обогрела,
невзирая на то, что я дурень, поэт и садист.
И меня понимает в Свердловске печальный Аркадий.
Он не плачет, но ждёт, когда слёзы глаза растворят.
Его кухня ночная нужнее античных аркадий,
а цвет глаз уникальней, чем ими построенный взгляд.
И не плачу я здесь, а, наверное, надо заплакать:
Обживающий Ночь потеряет семью и родных,
и отменится правило — чувствовать дружеский локоть,
кстати, часто готовый нечаянно въехать под дых.
И в конечном итоге, упав возле пролитой водки,
ты в единственном сне Полифема (кино для слепых?)
поплывёшь одиссеем (тут пропуск) на вёсельной лодке, —
очень весело плыть, если сон не закончишь в живых.
Примерявший Глаза прмеряет глаза цвета хаки.
Обживающий Ночь обживает её до утра.
Посылающий Взгляд посылает его за бараки,
как «шестёрку», назад приносящего (пауза) враки,
от которых, как утром с похмелья, болит голова.
(Антология современной уральской поэзии. 1972-1996. https://www.marginaly.ru/html/Antologia_1/011_kalpidy.html)
* * * (2008)
Про сквозняки в трубе внутриутробной,
про изумлённых нежностью мужчин,
про тёплых рыб, про женщин хладнокровных
с волосяным покровом узких спин.
Про то, как отвратительно и быстро
сбежал отец работать мертвецом,
потом про то, что не имеет смысла
быть в принципе кому-нибудь отцом.
Про сладкий хлеб, про слесарей Челябы.
Про двух щенят, убитых во дворе.
Про конский топот падающих яблок
в так и не наступившем сентябре.
Про мысли деревянные природы
(особенно прямые у сосны).
Про то, что у страны есть тьма народу,
а у народа – только тьма страны.
Про молодых, да раненых, да ранних,
кто «в клещи» брал поганый Хасавюрт,
про клятву их на найденном Коране,
раз Библии в бою не выдают.
Про то – как по лицу нас полицаи,
лакейскую выказывая прыть.
Про то, как я отлично понимаю,
что некому мне это говорить.
Про то, про сё, про самое простое.
И уж совсем не ведомо, на кой, –
про то, как Менелай доплыл до Трои,
застав там только Шлимана с киркой.
(Антология современной уральской поэзии. 2004-2011. https://www.marginaly.ru/html/Antolog_3/avtory/032_kalpidy.html)
Продолжение на следующей странице