Юлия Кокошко о поэте и поэзии в проекте КФС (Коллекция феноменов саморефлексии).
Прямая речь из досье автора на портале «Новая карта русской литературы»
«Поскольку я живу в те редкие моменты, когда мне интересно, а повторяемость каждодневного сюжета — не то, что захватывает инфантильных романтиков вроде меня, дальнейшие и промежуточные моменты ввиду незначительности не стоят гласности.
Но что меня беспокоит — вдруг во всеобщий час я не успею уничтожить все бумажные свидетельства моей ничтожной частной жизни, и кто-то случайно прочтет пару-тройку страниц моих дневников или иных ничтожных записей — речь как о не имеющих оснований исследователях моего высокого творчества, так — о всех трудолюбивых, простых, любопытных людях. Умоляю здесь — все мои бумаги должны быть немедленно транспортированы на помойку. Неоткрытыми».
(http://www.litkarta.ru/russia/ekaterinburg/persons/kokoshko-y/)
Фрагменты интервью «Там, внутри». Юлия Кокошко отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского
«Я обожаю поэзию – или, например, тонкие литературоведческие труды, и мне никогда так не то что не написать, но даже и не помыслить, посему я сочиняю скорее – обратное своим
читательским предпочтениям, нечто частное, на малых любителей, и вообще исторгшееся из себя опасно приближено – к области очищения организма, по крайней мере – это не то, в чем хочется копаться» .
«Начинаешь писать в неслыханной простоте и видишь — какая ересь! Слова так простодушны, а описанное событие могло бы стать менее скучным — по крайней мере, в слове. Поправляешься, уточняешься, видишь — новые упущения и смыслы, иногда — прямо противоположные. Поднимаешься на другие уровни, ощущаешь в карманах все больше брильянтов, чтоб оторваться… и, увлёкшись открытиями, исчезаешь вообще — как и смысл. А потом перечтёшь и с неприятным изумлением обнаружишь: опять не Павич и не Зингер, и даже не Хемингуэй! Снова — не то, что мне страстно хочется прочитать!»
«А что касается зазора между намерениями и конечным результатом… хрестоматийная цитата: начиная стихотворение, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и порой оказывается очень удивлён тем, что получилось… Или другая ближайшая – поэта далеко заводит речь… Вероятно, ради этого расхождения и стоит писать».
«Я пишу рано утром — между сном и торжественным вступлением в социум, это все равно что пройти в мир — через санпропускник, через другую зону, через чудесное. И если я замечаю в миру — отражения этого аномального пространства, похожие сюжеты и персонажей, значит, это — знак, подтверждение, что все расставлено в верном порядке.»
«Из возможных поворотов к большим значениям: КАК сказать (орнаментальным или иным непростым слогом) или КОМУ (заблудшей душе, дабы просветлилась) выбираю — ЗАЧЕМ. И с разочарованием констатирую: незачем. Все, что я имею сообщить, одинаково не нужно и максимально бессмысленно. Но, может, в том и прелесть — преодолеть склонность к целесообразности, задавить в себе позыв — скромными силами преображать, вносить гармонию, говорить с Богом — и прочий пакет объявленных интересов — и отдавать свои накопления исключительно бескорыстно и щедро, широко и в никуда?»
«Проза казуистична, агрессивна, навязчива, тотальна, монолитна — это всегда рабство у ложной идеи, лавина, которая заметает, склеивает и давит. Итого: смертельно опасна.
А поэзия — дыхание настоящей жизни, миг счастья, которое не бывает длинным, свобода. От счастья — тоже».
(http://www.litkarta.ru/dossier/tam-vnutri-1/dossier_5946/)
***
Что это хороводы вод
уводят серебро своих рыб
стремительно и навзрыд —
на меч и на скат горы?
Что за лихой призыв —
во всех препинаниях брызг —
в чей-то чужой язык,
в морок иных музык?
В клинопись солнца или иного огня,
разложенную на черепице волн,
на преломлении дня
на зыбь…
Или, натягивая грозовой перезвон,
расплещутся — августейшей листвой,
выкатят капители — в висящий дождем березняк,
вырастут чашами на плечах плетня
на сельской излуке пути,
и взапуски —
в черепки…
А может, в тысячу сумасшедших сил и жил,
подсекая ранжир,
волокут надутые бурдюки
той или этой беспамятливой реки —
за рубежи,
чтоб разлить за жизнь…
Что им — в пополнение вечных рифм
оставить хляби и воспарить
к тому, кто необратим —
или неоспорим?
Повезет ли перехватить
самый прозрачный пример,
и — достовернейшую из перемен,
а не чьи-то черновики?
(«Урал» №9-2013 http://www.zh-zal.ru/ural/2013/9/3k.html)