Владимир Киршин рецензирует книгу Владимира Лаврентьева «В ожидании чуда».
VAL waiting for a miracle
(В.Ю.Лаврентьев. В ОЖИДАНИИ ЧУДА. Книга стихов. Пермь, 2018)
Название книги – поклон покойному Леонарду Коэну, автору и исполнителю суггестивного рока. Псевдоним ВЭЛ – джазовый, некоторые стихотворения Владимира Лаврентьева удобно укладываются на музыку, но суть в другом. Суть в чуде.
Снова и снова автор акцентирует «ожидание чуда», возвращая потрепанной идиоме буквальное, жизненно важное значение. Снова и снова автор посещает Страну чудес. Что же ищет поэт? Чего он ждёт? У каждого из нас свое представление о чуде, свои ожидания, интересно их сверить.
Чудо, в представлении Владимира Лаврентьева, – это изнанка мира, она обнажается при смещении обыденного. А по какой причине обыденное вдруг смещается – автору неизвестно, и в этом интрига лирического героя этой книги.
Но для читателя интрига начинается раньше – читателю предстоит понять, что автор называет «обыденным». Ибо авторское «обыденное» не похоже на наше обыденное, так же как авторский мир не похож на наш – на ваш, на мой.
Мир Лаврентьева не похож на мой.
Миф Лаврентьева не похож на мой миф.
ГОРОД Лаврентьева не похож на мой город – я, вообще говоря, легко игнорирую свой город (моя настоящая жизнь – в пригороде), а поэт Лаврентьев вечный узник своего ГОРОДА-конвейера, механического монстра.
«Нашу жизнь оживляет всё, что не вписывается в рамки привычного» — нечаянно проговаривается автор в своем предисловии. «Жизнь оживляет» — то есть, жизнь в ощущении автора мертва, бездушна, механистична. Она – конвейер, транспортёр.
Поэт живет в режиме бегства из ГОРОДА и… возвращения в него. На воле ему не выжить: отшельничество не его стезя; цикличность живой природы для него бесперспективна, – ГОРОД, только ГОРОД! Он наблюдает космос через решетку окна библиотеки. Редкие минуты свободного полета только подчеркивают его несвободу, как свеча подчеркивает мрак. Блаженны не видавшие свечи, их жизнь благополучно сера.
Первым стихотворением Владимир Лаврентьев зажигает свечу: «Говорят, что сперва появились слова…» — полное света и жизненной силы произведение. Последним стихотворением он свечу гасит и оставляет своего лирического героя «во мгле чернее Чада» на эскалаторе ГОРОДА, в гуле голосов спускающегося вниз, к веселым скелетам – во мрак. Неожиданное открытие лирического героя: изнанка мира — Преисподняя! Вот оно, чудо! Дождался. Финиш.
Вот ключ к стихам Владимира Лаврентьева: каждое его произведение – опыт бегства из т.н. мёртвой жизни (оксюморон) в Страну чудес, где всё наизнанку и, значит, там есть жизнь живая (плеоназм). Расчет прост, маятник летает от оксюморона к плеоназму и обратно, и результат бегства всегда один и тот же: «добыча – мифы и химеры», — казалось бы: увы… Но на фига нам результат?!))) Нам важнее процесс. Ожидание всегда увлекательнее результата.
Вот блестящий пример одного из ожиданий — стихотворение:
< ПЕСЧАНЫЙ ЧЕЛОВЕК: … Я согласен его подождать. >