1 февраля в Молодежном театре режиссер Тимур Насиров читал пьесу Михаила Угарова «Оборванец».
Читка для меня распалась на две не пересекающиеся части: прекрасное чтение Тимура Насирова, который представил скорее не пьесу, а какой-то светлый контекст своей прошлой (и, судя по трепетности исполнения, — прекрасной) жизни! — и скучный, корявый, рыхлый текст пьесы, перенасыщенный штампами и неправильностями — от спотыкания многочисленных «которых» и «тонкого лица» до «улыбаться зубами» и «вспоминал с интересом». Возможно, в 80-90-х это было революционно, смело, неожиданно. Сейчас это скучно, банально, затянуто.
При этом я не исключаю, что спектакль будет уметь успех: мы часто предпочитаем человека «мычащего», не умеющего толком сказать, что он хочет и думает, тому, кто четко и ясно излагает свои мысли. Предпочитаем потому, что второму мы не нужны, он самодостаточен, а в речи первого столько пустот и неясностей, что этот мыслительный вакуум невольно втягивает нас, и мы начинаем судорожно заполнять пустоты силою своего воображения, представляя себя героями и умными людьми. Примерно так и построена пьеса, дающая шанс зрителю «заполнить» пустоты в неряшливом в общем-то тексте.
Можно, например, отвечать на вопрос «о чем эта пьеса?», например, так: об одиночестве, о зависти, о страхе и неумении жить, наконец, об оборванцах — о тех, кто пытается оборвать прошлое и начать… А что начать — и не знает.
Можно пойти от слова «хорошо» как меры вещей: слово это звучит в пьесе часто, но пьеса не про то, что такое хорошо и что такое плохо; скорее, о том, у кого — хорошо, а у кого — плохо; а еще точнее: если у соседа хорошо — тебе плохо. Впрочем, «хорошо» — это действительно мера вещей: герои «мечтают» о монетке, кнопке, пальто, шкафчике, в крайнем случае — о жене/муже — тоже как о вещественной мере «хорошо».
Можно еще попробовать наложить на пьесу старый шаблон «герой ищет себя» (правда, в этом случае получится, что находит он себя через дырку в чужом носке, но что поделаешь, вот такая у нас пьеса).
Можно даже увидеть в этой пьесе призрак Елизаветы Бам.
Можно еще…
Много чего еще можно придумать про эту пьесу, но есть на вопрос «о чем это пьеса», один ответ, который автор «зашил» прямо в текст: «Ни о чем!» Засим и остановимся.
Марина Волкова