ГЛАВА № 101

Мастер – это человек, умеющий хорошо делать дело. Но тот, кто хорошо умеет делать, может и хорошо подделывать. Это и есть творческая эволюция: когда подделка убедительнее реальности.

кровоизлияния крови

Когда её младшего сына ФИО6 посадили в тюрьму первый раз,
а в это время Хотько Ю.Н. служил в Вооружённых Силах,
она осталась жить одна и к ней домой стал приходить ФИО1
для совместного распития спиртных напитков.

был примерно на голову ниже Хотько Ю.Н., щуплый.

ФИО2 была недовольна тем, что ФИО1
неоднократно приходил к ней домой
для распития у неё дома спиртных напитков,
о чём она неоднократно говорила ФИО1,
но он её не слушал и иногда даже перелазил через забор её дома,
чтобы распить у неё дома спиртные напитки.

был физически слабым, у него был энурез, в армию не взяли.

Из-за того, что ФИО1 приходил к ней домой,
на улице люди (соседи) говорили и обсуждали,
что у неё с ФИО1 интимные отношения.
Ей эти разговоры не нравились,
и она не разрешала ФИО1 приходить к ней домой.

В этот день на ФИО1 был надет тёмно-синий спортивный
костюм с белыми полосками, кроссовки, футболка с коротким
рукавом.

В тот день она вместе сФИО1 распивала водку –
две бутылки, которые купил ФИО1.
Они вместе с ФИО1 ходили к ФИО10 домой,
а, когда возвращалась домой, уже было темно.
Через некоторое время к ней домой пришёл ФИО1.
В тот день сын Хотько Ю.Н. допоздна задержался на рыбалке.
Они с ФИО1 валялись на кровати в летней кухне,
что именно делали, не помнит,
могли вступать в половую связь.

По характеру ФИО1 спокойный, даже когда пьян.
Будучи в нетрезвом состоянии, ФИО1 ни с кем не скандалил,
сразу шёл домой, не дрался.

В ДД.ММ.ГГГГ Хотько Ю.Н. посадили в тюрьму,
а освободился он в ДД.ММ.ГГГГ.

После освобождения Хотько Ю.Н. приехал к ней домой,
в это время её младший сын ФИО6
повторно отбывал наказание на совершённое преступление.

Подходя к дому, услышал из летней кухни домовладения крики
матери.
Подойдя к маминому домовладению, он услышал, что из летней
кухни доносятся крики его мамы: «помогите», «убери руки»,
«сволочь».

в конце ДД.ММ.ГГГГ она целый день распивала спиртные
напитки
вместе с ранее ей знакомым ФИО1,
Находясь в помещении летней кухни домовладения,
она совершила половой акт с ФИО1,
после чего в помещение летней кухни
зашёл её сын Хотько Ю.Н.

он работал парикмахером

Калитка дома была закрыта, и он перепрыгнул через забор,
попытался сразу зайти в летнюю кухню, но дверь был закрыта,
входная дверь была закрыта на навесной крючок.
он дёрнул дверь посильней, и она открылась.

принимал участие в боевых действиях в

Вернулись с ФИО1 они к ней домой поздно ночью,
так как ФИО1 сказал, что его домой не пускают родители,
так как он с ними поругался.
Зайдя во двор её домовладения,
она поняла, что Хотько Ю.Н. нет дома,
так как свет в доме не горел,
во дворе домовладения его не было.
В сарае она взяла металлический молоток,
чтобы им открыть засов на входной двери в летнюю кухню,
после чего она и ФИО1 зашли в помещение летней кухни,
которая находится слева от входа во двор её домовладения.
Металлический молоток
она положила возле входной двери в летнюю кухню.
После этого она и ФИО1 прошли в помещение летней кухни
и лежа на кровати, она и ФИО1
совершили половой акт в естественной форме,
а после
этого
лежали на кровати.

Он вошёл во вторую жилую комнату летней кухни, свет не
горел, в комнате был полумрак.

Когда Хотько Ю.Н. был у неё дома,
то ему она рассказала, что ФИО1
в их отсутствие нагло постоянно приходит к ней домой без её
разрешения,
что жители обсуждают, что она женщина лёгкого поведения,
что к ней приходит молодой парень,
а она намного старше него.

Он увидел, что его мать лежит на кровати, отталкивает руками в
грудь какого-то мужчину, который пытается задрать её платье.
он увидел свою маму, которая лежала на кровати на спине, а на
ней лежал незнакомый ему мужчина

После этого
в помещение летней кухни зашёл Хотько Ю.Н.
при этом она никого на помощь не звала,
может быть,
испугавшись
того, что Хотько Ю.Н. её осудит,
она сказала,
чтобы ФИО1 от неё отстал,
но при этом
ФИО1
никаких
действий
в отношении неё
не совершал.

Мужчина ничего не говорил и силой удерживал на кровати
маму, а она кричала и просила, чтобы ей помогли. Он понял, что
мужчина пытается изнасиловать его мать

ФИО1 в школе обучался неудовлетворительно,
в среднем оценки были тройки и четверки,
поведение в школе было нормальным, как и у всех остальных
детей.
Примерно в 15–16 лет ФИО1 поступил обучаться в СПТУ, он
обучался на сварщика.
Он окончил обучение в СПТУ, и он устроился на работу
сварщиком в ХРУ

Он подбежал к мужчине, потянул его на себя, тот упал на пол и
он ударил мужчину рукой и ногой по голове.
Он подошёл к мужчине стащил его своими руками с матери, и
он нанёс ему удар кулаком правой руки (он правша) в голову,
возможно, в затылок.
Так как он в ходе обучения боксу и службы в Вооружённых
Силах РФ знал приёмы самообороны, борьбы и нанесения
ударов, он нанёс с силой правой рукой удар по голове мужчины
После этого он присел и технически правильно выполнил
боковой правый удар в область виска и уха

В ДД.ММ.ГГГГ она вышла замуж за ФИО33.
ДД.ММ.ГГГГ года рождения
у них родился сын Хотько Ю.Н.
ДД.ММ.ГГГГ у них родился сын ФИО6.
В ДД.ММ.ГГГГ её муж умер
от кровоизлияния крови в мозг.

Всё это происходило примерно около 2 минут.

неизвестно, чтобы ФИО1 употреблял наркотические средства,
курил сигареты «Прима».
Примерно с ДД.ММ.ГГГГ стал употреблять спиртные напитки,
при этом находясь в состоянии алкогольного опьянения,
он был спокойным, вежливым, уравновешенным.

открытая черепно-мозговая травма в виде четырёх дырчатых
переломов теменных и затылочной костей и многооскольчатых
переломов костей лицевого скелета, которые сопровождались
разрушением вещества головного мозга
не менее чем пяти-шестикратных ударов со значительной силой
твёрдым тупым предметом,
не менее чем пяти-шестикратных ударов со значительной силой
металлического молотка

она
убила
она убила ФИО1
она убила по голове молотком

После этого он вытащил из летней кухни тело мужчины во двор
домовладения

Она говорила
Хотько Ю.Н.:
«ну что ко мне приходит ФИО1,
нашёл во мне девочку»,
она говорила,
что не хочет,
чтобы он больше приходил к ней домой,
чтобы ФИО1
оставил её
в покое.

она
убила

Тело ФИО1 он выбросил в яму туалета, стоящего на огороде.

В ХРУ ФИО1 проработал около 2 месяцев, после чего
уволился по собственному желанию, после этого он никуда не
устраивался официально работать,
и постоянного источника заработка
у него
не было

она
убила

Рядом с указанной ямой он выкопал за ночь новую яму, на
которую перенёс туалет, а старую яму с телом ФИО1 засыпал.
За ночь Хотько Ю.Н. выкопал яму нового туалета и передвинул
на эту яму сам деревянный туалет, а яму, в которой находилось
тело ФИО1, засыпал землей.
скинул его в яму туалета, находящегося на территории
домовладения, расположенного адресу, после чего выкопал яму
для нового туалета, переставил деревянный туалет над новой
вырытой им ямой, а яму, в которой находился труп мужчины,
он засыпал землёй.

После этого он притащил тело ФИО1 во двор огорода на
территории домовладения его мамы и, разобрав несколько
досок в полу деревянного туалета, закинул тело ФИО1 в
выгребную яму туалета.

После этого он стал лопатой копать рядом с имевшимся
туалетом яму под новый туалет, за ночь он выкопал яму один,
ему никто не помогал.

Землю, которая выкапывалась, он кидал в яму, в которой
находился труп ФИО1, тем самым засыпая его.

Когда он полностью засыпал землёй яму, в которой находился
труп ФИО1, рядом образовалась новая яма, он на место новой
ямы перетащил и поставил старый туалет.

Соседи говорили, что Хотько Ю.Н. очень любит свою мать.

Воспитанием Хотько Ю.Н. и ФИО6 занимались они с мужем,
а через полгода после смерти мужа
Хотько Ю.Н. ушёл служить в Вооружённые Силы,
а она осталась жить с младшим сыном ФИО6
Хотько Ю.Н. обучался в МОУ СОШ, окончил 9 классов на
оценки 3 и 4.
Когда Хотько Ю.Н. обучался в школе, примерно когда ему было
14 лет, он начал заниматься спортом в клубе, там он занимался
боксом.
Службу в Вооружённых Силах Хотько Ю.Н. проходил в
воздушно-десантных войсках, после службы по призыву он
остался служить по контракту.
Хотько Ю.Н. всегда был крепким, сильным, спортивным,
физически хорошо развитым.

Он является кандидатом в мастера спорта по боксу, в армии был
инструктором по рукопашному бою, принимал участие в боевых
действиях в

она
убила
Она убила ФИО1 по голове молотком
Её показания, что она убила ФИО1,
нанося ему удары по голове молотком,
ранее данные ею показания,
что она убила ФИО1,
нанося ему удары по голове молотком,
не соответствовали действительности,
она хотела сначала скрыть от следствия
то, что убийство ФИО1
совершил её старший сын Хотько Ю.Н.,
потому что она считала
что в том, что Хотько Ю.Н. убил ФИО1
есть её вина
она ранее неоднократно употребляла спиртные напитки с
ФИО1,
в день убийства ФИО1 она совершила с ним,
будучи в состоянии алкогольного опьянения,
половой акт.
В последующем она осознала, что ложью она не сможет помочь
своему сыну Хотько Ю.Н.,
и рассказала следователю правду о том, что убийство ФИО1
совершил её сын Хотько Ю.Н.
Когда Хотько Ю.Н. совершил убийство ФИО1 у неё в доме
кроме неё, ФИО1, Хотько Ю.Н. никого больше не было,
поэтому убийство ФИО1 совершил её сын Хотько Ю.Н.

В последующем она всегда говорила правду.

Опыт прочтения

О Главе № 101 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 174, 236, 349, 357, 416, 598, 611, 636, 637.
Отдельных отзывов нет.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».

Таня Скарынкина, поэт. 2 книги. Живет в Сморгани, Беларусь. http://www.litkarta.ru/world/belarus/persons/skarynkina-t/

ГЛАВА № 100

В раю не будет никакой жизни, там будет прекрасная, божественная, чудесная, но смерть.

Прицельный выстрел

Ты прицельный свой выстрел отменила а жаль
веткой мокрой сирени раздвинула воздух
на разведку послала шмелей
из жилетных карманов
и доброе злое своё
подготовила для примененья
так и что?
куда ни гляну
всюду ты
холодной веткой раздвигаешь воздух.

Каблук

Во время прогулки под сердцем у города
(отели-англетеры
иностранцы пьют коктейли
немцы-англичане
а у нас ни цента в кармане)
у Ирины скрипел каблук
и она не могла в полной мере
наслаждаться ни Острой Брамой
ни пёстрой рекламой
ни свеженькими авто
припаркованными к обочине булыжной мостовой
ни позолотой и красотой
витрин где всё что нам не надо
ни охлаждённым лимонадом
мы слушали её каблук
она страдала.

Мёртвая бабушка

Неожиданное и печальное
появление мёртвой бабушки
из-за печки покрашенной серебрянкой

розовая свежая
взгляда избегает
а ведь мне единственный только он и нужен

верхний шерстяной платок сняла
улыбнулась весёлому в себе
и вышла в соседнюю комнату навсегда

о медленно удаляющаяся фигурка
размеренная походка прямая спина
как тебя заставить обернуться

я окликнуть бабушку не имею права
по законам сна
как несправедливо.

Рыбка

Продавщицы рыбного отдела «Гастронома»
блузки откровенно мексиканского покроя
в соседнем магазине готового платья
будут ещё очень долго примерять но
то колер не тот
или размер не подходит
рисунок излишне цветастый
чрезмерно открытые плечи

рыбка в аквариуме у примерочной
безучастна к тому что они уходят
без единой покупки.

Ссора 22 августа 2003 года

Всё утро собирались на прогулку
я в зеркале себе красивой показалась
как никогда до этого дня
22.08.03 года
даже Маша
слегка подкрасила губы

я стремглав через три ступеньки
вниз легко грациозно
и вздрогнула у дверей подъезда
– Стой! – окликнула Маша. – Обождать что ли трудно?!
– Так беги догоняй
– Не буду!

мы поссорились ясное дело
все нехорошие слова
каких не существует в словаре
адресовали мы друг другу
домой вернулись и до вечера читали
каждый в своей комнате

даже не пообедали
компот
печенье
холодный ветер
раскачивал на кухне занавески
и колокольчик металлический звенел.

Любовь Людмилы

Я полюбила очи Юлий Палыча небесные
на фоне васильков

он мне дарил гладиолусы
цветы громоздкие осенние

бусы янтарные из Прибалтики
яблоки сладких сортов

провожал к автобусу
на остановке муж

полутатарин-полурусский поджидал
он всё-всё знал.

MEMENTO Море

Смуглые пляжники-пляжницы
на подмытых ночным прибоем (штормом?)
высоких скамейках
в воздухе ногами
болтали
не доставая шлёпанцами земли

о том что
необходимо ли
выравнивать у ортодонта
кривые зубы ребенка
едва не поссорились (не поссорились!)
вовремя остановились

смутно догадываясь
что более никогда не встретимся
и точно
мы назавтра уехали
они (многочисленное семейство)
остались у моря

и среди них особенный
чью забавную шапочку
я издали различала
среди загорающих
невзирая
на слабое зрение.

Ты сказала

Ты сказала:
– Поутру
в голубой глубокой дали
тихо ангелы летали
там я буду как умру

и ушла
но запах лета
но удары грома где-то
и кузнечики в траве
говорили о тебе.

Ширма

Китайцы заслоняются от солнца перегородкой
изображены
на ней цветы на фоне золотом тропинка под плющом
рыбачьи сети на просушке
девушки-подружки спешат на танцы в дальнюю деревню
деревья четырёх сезонов

сорока цапли монах босой
простые знаки жизни от которой
китайцы прячутся за ширмой раскладной.

Если ты разыгрался

Если уж ты разыгрался именно здесь и сейчас
то не пытайся напрасно
в дудку иную себя передуть
переиначить в салатово-розовых потёмках

сантехники не в силах разыграть
немое восхищение тобою
как ты молодец не меняя позиций рабочих
до конца изменился оставаясь на месте

разве что по-иному пробор разобрал
влево от заиндевелого дома угла
где небо прошила ракеты игла.

В заграничном отеле

В заграничном отеле
всю неделю
завтракая за столиками отдельными
часть еды относили в номера

китаянки стелили нам постели
ни слова не говоря
первый снег как мы того и хотели
выпал первого декабря.

Домашний дозорный

Я нахожу её своим дозорным
её не отвести в другое русло
на новое незанятое место

загородила солнце сундуками
по самые балконы
и сердится

у ближних пропадает аппетит
когда она вплывает в кухню
на шарикоподшипниках желанья

будущее
становится невозможным
прошлое – неизбежным

как магнит
её вниманье привлекает холодильник умывальник
и уплывает в туалет

лелеет заводное время
на старой лапе
а оно активно и неподвижно.

Опыт прочтения

О Главе № 100 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 136, 169, 172, 196, 353, 355, 357, 416, 587, 611.
Отдельных отзывов нет.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».

Наталья Романова, поэт, критик. 10 книг. Живет в Санкт-Петербурге.
http://www.litkarta.ru/russia/spb/persons/romanova-n

ГЛАВА № 99

Догадывается ли читатель, что у поэта на чистовик пишутся только стихи, а жизни даже нормального черновика не достаётся?

Близнец

Сиамские братья не могут
бежать наперегонки.
У нас всего одно тело
и на двоих четыре ноги.
Его пара ног между моих –
это, собственно, весь мой брат.
Я поглотил его с потрохами –
так о нас говорят.
Ноги, торчащие из меня, –
это и есть мой брат.
Больше нет у него ничего –
остальное досталось мне:
голова, две руки и сердце –
я богаче его стократ.
Одним всё, другим ничего:
мы живём в свободной стране.
Акушеры орали так,
будто родился чёрт.
После нам подобрал психолог
посильный спорт.
Мы стали бегать в четыре ноги
по дорогам, полям, лугам.
Благодаря четырём ногам
быстрее, чем Форрест Гамп.
Я не мог поделиться с ним
игрушками, барахлом.
Ни любимым котом, ни книгой,
ни музыкой, ни бухлом.
Только и мог, что лучшие «Мартенсы»
я ему уступал всегда
– Ну что, – спрашивал, – ты доволен?
А он ни нет и ни да.
Но зато он бежит со мной
на равных, не тормозит.
Но доктор нас разделить решил
у всех на глазах онлайн.
Он говорит, что один близнец
другому как паразит.
Вот он над нами занес пилу –
командует: айн, цвай, драй.
По касательной на стене
госпитальной забрезжил свет,
мы вышли на воздух сквозь известь
белых отвесных стен.
Пьяный врач мне сказал,
что тебя больше нет.
Но ты рядом со мной идёшь
в полный рост – не призрак, не тень.
С пластырной свастикой на груди,
с повязкою на глазах,
мой брат такой, каким его
я представлял всегда.
То рядом идёт, то бежит вперёд
быстрей, быстрей и быстрей.
Ловкий, будто рыбак Андрей,
смуглый, как Деррида,
без всех санитаров, поводырей,
и нас не разлей вода.

САМОВЫПИЛ

1. ЗАТО

Прекрасен город детства номерной,
в пробирке выращенный атомной войной,
ураново-графитный и тоннельный.
А вот и я, мальчонка заводной,
стою с сестрой на горке ледяной.
Нам рёв реактора был песней колыбельной.
Я мог будильник тупо выкинуть в пухто,
тогда моя сестра осталась бы живой.
Она бы проспала, как школу, свой флэшмоб.
Теперь наш округ с гордым именем ЗАТО
её отрезанной гордится головой.
В спортзале на столе стоит закрытый гроб.
Ты знала несколько в обход секретных троп.
За сквер Гагарина пошла, за «егозу»,
за предприятие «Электрохимприбор»,
что развалилось, как гигантский изотоп, –
и за контрольную шагнула полосу.
Ты это сделала, я думаю, на спор.
Такой бетонный был у города забор,
что аж иметь хотелось крылья за спиной.
Особенно когда занюхаешь бензин
или другой какой случится перебор.
А выражению «за каменной стеной»
нас научил сожитель матери, грузин.
Теперь моя сестра Валерия, Лерон –
не просто Лера, блин, Холера: всё ЗАТО
идёт с цветами, свечи жжёт и пьёт до дна.
Присутствует ОМОН на месте похорон,
и голову её несут на палке, и хуй кто
нам скажет, что у нас отсталая страна.

2. Вайп

Мать, провожая в путь, наказала
не курить, не пить, не плясать запрещённый тверк.
– А не знаешь, куда забрела, где бродишь, – иди к вокзалу:
там будет написано – Петербург или Кёнигсберг.
Я ушла в ноябре, но в кедах на босу ногу.
Это такая мода: если в носках, то лох.
Поначалу было немного боязно, одиноко,
но постепенно внутренний холод и страх заглох.
Я хотела сниматься в кино, быть моделью, участвовать в шоу
«Голос».
Но мое имя пугало до смерти всех и всегда.
Я себя называю Лера. И у меня есть бонус:
зелёная виза во все страны и города.
Трудно идти своим ходом без «Яндекс-карты».
Шла в Москву или в крайнем случае в Петербург.
Но оказалась в Восточной Пруссии, родина Канта.
Слово «Кёнигсберг» на вокзале я не осилила: много букв.
Я ступаю на грязный лёд в конверсах, адский холод.
Меня приветствует всякий сброд и городской оркестр.
За неделю мне надо полностью уничтожить город.
Это почётная миссия, лёгкий квест.
От меня нельзя откупиться талерами и кронами.
Я только выйду на свет – от меня взрывною волной
несутся слухи и страх наряду с холерными вибрионами,
то есть весь этот праздник, который всегда со мной.
Так что просьба любить и жаловать. Я холера.
Вот захожу в кабак, и меня там никто не ждёт.
Этот уровень я пройду и найду себе кавалера.
И всю правду ему скажу, он обнимет и всё поймет.
По периметру карантин – в караулах, штыках, кордонах.
А в пивняках аншлаг: просто пир во время чумы.
Вон сидят бургомистр и Кант в респираторах, как в гондонах.
Подойду, попрошу у них хоть немного ума взаймы.
Каждый мой шаг и звук означают гибель.
Это чует каждая тварь – даже крыса и таракан.
Пролетел с фонарём в руках бургомистр Готлиб фон Гиппель,
серой мышью в подземный люк просочился Кант.
Я рванула было за ним в катакомбы и переходы,
но быстро слилась назад, чтобы сжечь за собой мосты.
И вот снова кругом одни полудурки и нищеброды
и другие прусские свиньи – то есть гопники и менты.
Надо будет их позабавить праздничным фаерболом
на радостях, что на всякую сволочь не повелась.
Хватит: год назад я запарилась с экс-нацболом:
пить не пил, но в быту оказался такая мразь.
Надо ль гриндить весь этот сброд: холуёв, алкашей, задротов,
истощаясь, как вечер в тень, выпадая в слепой азот,
прокачав, как отвальный шлак, человеческую породу,
ускользая в вокзальный дым, асептический креозот
и на щебень осев золой; пахнет шпалами, мчится гибель.
В тот же миг у меня внутри кто-то резко рванул стоп-кран –
и случился всеобщий вайп под названием самовыпил.
И, подтаяв, крошился лёд под ногами в такую рань.

3. Лайв

Как зомби, движется толпа, и нет конца:
собес, бюджетники идут в концертный зал.
Там будет выступать певец-гермафродит.
Все в драповых пальто и шапках, без лица.
По телевизору кумир на днях сказал,
что скоро тоже он кого-нибудь родит,
как Пугачёва двойню. – Путин наградит
своим портретом и папаху может дать
перед концертом – от казачьего полка.
– Ну, насчёт этого, он, может, и пиздит,
что президент ему согласен сперму сдать,
а вот папаху дать – так то наверняка.
Вся будто склеена из серых лоскутов,
колышется людская хмурая река,
у входа в БКЗ грозя свернуться в тромб.
Все с транспарантами, с гирляндами цветов,
гигантского из листовой фанеры мудака
вздымают над толпой и тащат вшестером.
У нас на каждую голимую попсу
всегда аншлаг в культурном храме БКЗ.
Сегодня праздник, и народу полный зал.
А я в аквариуме, будто на весу,
смотрю на очередь у кассы буквой Z,
по дикой смеси смол я чувствую вокзал.
Товарный поезд моё тело пощадил,
разрезав позвонки, как опытный хирург.
Я стала донором известного певца,
который страшен на лицо, как крокодил,
вертлявый андрогин, любимец всех старух,
а тело детское теперь, как у юнца.
Моя отдельная от тела голова
теперь помещена в сверкающий сосуд.
Стоят чиновники с родителями в ряд.
Звучат торжественные лживые слова,
в стеклянной призме дети голову несут,
и салютует юных воинов отряд.
Кусками толстый лёд лежит со всех сторон,
а я ворочаюсь внутри, боясь задеть
глазными яблоками мёрзлое стекло.
Певец-гермафродит ступает на перрон,
и я его лицо пытаюсь разглядеть,
но в линзы видно лишь вокзальное табло.

Яйца

– Чтобы брать яйца с ярким желтком гурьевской птицефабрики,
надо иметь возможности нашей Галины Олеговны.
– Ещё бы, с такими детьми, как Тигран и Гарик,
не будешь, как мы, мантулить за кусок хлеба!
– Она на работу ходит, только чтобы себя показывать.
– А Тулеев учителям раздаёт кроликов и курей:
у меня сестра из Кемерова, так она по скайпу рассказывает,
что там и участки, и ссуды, чем у нас, получишь скорей.
– Вот это я понимаю, что значит рука хозяина.
– Никаких наркоманов, пьяниц, и чисто, как заграница.
Потому что Аман Тулеев, как говорят, за Сталина.
Там у них и порядок, и Томская писаница!
Туда в выходные все ездят семьями и на лыжах катаются.
Это лучше, чем по Европам наши рубли мотать.
– А моим как с гуся вода: всё время на Кипр мотаются.
Говорят: заведём детей, с ними тоже будем летать.
– Так зато вам не надо будет с ними сидеть, и ладно.
Станете с лыжными палками летом бегать по площади.
Говорят, для сердца полезно. На фитнес ходить накладно.
– Мы и так у себя на даче с мужем вкалываем как лошади!
– А вот мы говорили с вами насчёт Галины Олеговны.
Она же при Горбачёве спекулировала талонами
на спиртное. Готовилась уже было в тюрьму последовать,
так армян её, как вы думали, откупился тогда зелёными.
– Вот людям не стыдно завучем быть после такой истории.
И фигурять по школе, чтобы наряды показывать.
Два её сына – вы знаете кто? Директора крематория!
И говорят, там такое творят. Даже не буду рассказывать.
– А наши ребята гибнут сейчас, защищая Крым от бандеровцев.
А вы, кстати, знаете, почему Украина на нас напала?
Чтобы Путину помешать реставрировать СССР.
Ну и этот Барак помог, это главный их запевала.
– Я весь день у доски стою: все ноги натёрла туфлями.
– Ну а я припотела вся: оделась не по погоде.
А ещё, говорят, теперь в яйца впрыскивают наркотики.
– Вот и в яйца уже молодежь даже стала колоться спайсами,
а спидом раньше болели, а нынче и курят спиды!
– То-то я и гляжу, что вся школа так и чешется между пальцами,
я-то думала, что чесотка, а значит, от наркоты.

Рыба

Региональный комикс про педсовет в разрезе
вам сегодня предъявит вот такую картину:
прилично одетая дама в дешёвом зубном протезе
насилует, будто рыбу, образовательную рутину.
Это директор одной муниципальной школы.
40 лет жизни, а главное, сердце отдала детям.
А они изготовили фотожабу, изобразив её голой
с селёдкою между ног на кухонном табурете.
Она об этом не знает, так как не освоила интернета,
зато иногда по ящику смотрит веселый ситком «Сваты»,
где бабки с дедами друг перед другом ходят полураздетыми.
А на неё в голом виде взирают только её коты.
Среди молодых коллег она смотрится грозным Вием,
являя собой наглядное, можно сказать, пособие:
какими все скоро станут от туфель до головы и
как превратиться в ксерокс её образа и подобия.
Все будут брать в магазине мороженую рыбу,
каждая станет тайно с мёртвою рыбой жить.
Греть своей плотью, гладить, мять ледяную глыбу,
словно пытаясь тело мёрзлое ублажить.
А есть ещё информация с вероятностью в 100 %:
каждый член коллектива из девушек или дам
по закрытым данным спецгруппы «Левада-центра»
становится рыбой-мутантом к 50 годам.
Подобные трансмутации проявили себя впервые
сразу, как только пали советские предрассудки.
Но и в лихие 90-е, и в тучные нулевые
к этому отнеслись как к жёлтой газетной утке.
Школьный день, как всегда, завершится в рыбном отделе
у лотка с мороженой рыбой магазина «7я Семья».
В этот раз она выберет хека, чтобы греть его в тёплой постели,
и забудется сном, и прильнёт к чешуе чешуя.

Опыт прочтения

О Главе № 99 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 19, 80, 140–141, 170, 353, 354, 356, 357, 416, 589, 611, 636, 637, 642, 664.
Отдельных отзывов нет.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».

ГЛАВА № 98

Не всё в этой жизни имеет практический смысл, хотя смысл имеет в этой жизни практически всех.

С нёба на нёбо

я расстраиваюсь, когда что-то случается
например, погибает много людей
и день оказывается испорчен
уже не повеселишься
остроумная шутка черствеет втуне
но можно нежиться под лучами солнца
можно поужинать в подземной столовой
можно сказать, что продолжаешь быть собой и за них
занимаясь чем-то простым, чем-то, что у вас точно было общего
можно подняться, споткнувшись на улице
я расстраиваюсь, когда в моей жизни не происходит ничего

Поздняя осень согласна… (Оммаж кругу)

Поздняя осень согласна
и на золотые купола.

Жаль, что в городе мало пагод.
Жаль, что в городе мало фриков.
Жаль, что в городе мало света.

Лету больше нравятся серые
в Молодёжном парке:
или чёрные, вот как был на Кооперативной.

Лету жаль, что попы любят золото.

А ночи –
что все наши жалости сиюминутны.

* * *
Девушка с червоточинкой
безопасней: ей уже есть осьмнадцать.
Женщина с оспинами или щербинкой на зубе
отзывчивей и благодарней.
Я инвалид
третьей группы – фигня, но отличный малый.
И все мы знаем,
зачем Венере сломали ноги и, кажется, даже руки…

Что с нами будет,
где ими выше взлетят, чем прежде?
Эти стигматы, родинки, швы и шрамы –
что они значат, кроме:
«Нечистые лучше чистых
в царствие божье войдут через первую дверь в троллейбус»?
Кто совершенен, тот пусть подумает дважды,
и пенсионный предъявит в развёрнутом виде.

* * *
Братья портфель и картофель редко менялись ролями,
но всегда были рядом: то клубенёк у бухгалтера за отчёт завалится,
то агрономий кейс едет, грязнясь, в кузове грузовика.
Хорошо быть братьями не по крови, не в силу чьих-либо интересов,
а по зову судьбы, складу характера или просто в глазах людей,
фалафель ты, трюфель или геронтофил.

Произвольное, но кроткое любовное замыкание

– Ему так нравился балет.
– В Советском Союзе не было порноканалов.
– В Советском Союзе не было домашних компьютеров.
– Ему так нравились оперетты.
– Имре Кальмана: «Сильва» и «Мистер Икс» – больше «Сильва», пожалуй.
– Его жена была психически больна.
– Он был прекрасным специалистом, главным механиком.
– Умел слушать механизмы, людей (или просто не спешил говорить).
– Каждую субботу играл в преферанс с друзьями.
– Один певец, великан, другой агроном, бобыль.
– Третий тих, не имел примет, кроме пиджака, закидывал на
лысину волосы, как двадцать восемь процентов инженеров-
технологов его возраста, тоже весьма неприметного.
– Мне не то чтобы их не хватает.
– Александр Дмитриевич, например, был жуткий антисемит, а я этого не люблю.
– И когда сказал, что не люблю, он предположил, что я «влюбился в жидовочку».
– В своей жизни он любил одного еврея,
лейтенанта-волейболиста, с которым познакомился в армии.
– Мне не то чтобы их не хватает…
– …но хотелось бы, чтобы они.
– Жаль, колёсико неба не крутится для них больше.
– А оно не крутится, но счастливей верить, что крутится.
– Фуэте, фуэте!

Зависть к нарциссам и их пожелтевшим листьям

не пришествие а пиршествие
фестиваль александрович уличной еды
стабильная перистальтика сумерек
если понимать под ними усреднение ночи и дня и ночи
кафе веранд и крыш под открытым небом
по которому взгляд скользит оцарапанной вилкой тарелки
отражай, возражая! и отчества мерцают солнцами
интегрированные по, предположим, году
закажи какао девочке вере дайсон

Практикуя свободные подношения

Грустные люди играют весёлую музыку,
выдувая-стуча её перед собой,
ни собою, ни ей не любуясь.

Перед тем как уплыть (потоком
машин или вверх: музыка –
тёплый воздух), она смотрит вокруг

и не видит, чтобы ей были рады.
(Но никто не теряет надежды*,
никогда не теряет надежды.)
_____________________
* Разумеется, несложно потерять надежду на что-то конкретное, но автор
считает, что потерять всё человек, пока он человек, не может.

* * *
За стенкой спит человек.
Человек храпит тихонько.
Человек приехал отдыхать.
Человек отдыхает.
За тонкой фанерной стенкой,
обшитой снаружи вагонкой.
По фасаду человек утеплён
слоем нереальной ваты.
За стенкой спит человек.
Он выпил минеральной воды
и много чего ещё
и присвистывает тихонько.
А за стенкой не спит человек.
Он приехал устать, он пишет
стихотворение «О человеке за стенкой».
Человек обшит по фасаду
выдохнутыми секундами
и входящими сообщениями.
За стенкой спит человек.
Он взял напрокат день лета.
Он стареет, ветшает, уходит…

* * *
Великие актрисы прошлого
(в котором мы тоже живём),
постарев,
переставали показываться на публике.
Прятались в имениях и дворцах.
Самое большее, чего от них можно было дождаться, –
аудиоблагодарности жюри и народу
по случаю присуждения какой-нибудь prize of honour.
Что если не старели они, но менялись
наши фильтры божественной красоты?
И в уединении цветёт по-прежнему
та, в кого был влюблён ребёнком ваш папа?
Эта яблоня в чьём-то саду – она ещё плодоносит?

* * *
Школьницы понесли свои груди на спортплощадку, где потные
ангелы играют в футбол (и души, обязательно души).
Теплоцентраль отдыхает под паром, она космонавт и почти бесконечный.
Трудно определить назначение череды разномерных зданий,
вряд ли они череда, не уверен, что совокупность.
Зелены перископы картофельных субмарин (подвалов),
но, не хвалясь аккуратной ленцой, неспешно заходит и зреет светлоплодное солнце.

* * *
Он чувствует себя собакой на остановке.
Той ничего не надо, её не оставил хозяин, хозяина не было, она никуда не едет,
но соучаствует в жизни народных масс.
Она чувствует себя на остановке самодельным плакатом,
наклеенным криво, но щедро, – частию палимпсеста
будущей, т. е. в будущем – прошлой.
Плакат функционален, но не оригинален. На музыкальный вечер
придут человек двенадцать, и он состоится,
даже не состоявшись: ещё бесконечней.
Ты чувствуешь себя музыкой из ненастроенного, вполне
подходящего случаю инструмента,
каналом в бетонных плитах между остановкой и домом культуры,
облачком, в нём отразившимся; тихо квакнувшей о главном
лягушкой; шарканьем ног прохожих,
никому не дозволенным, но извинительным, замещающим что-то важное сантиментом.

* * *
(когда-то да, когда-то нет,
когда-то никогда
<струится> <никакой не свет>
<и капает не вода>
<я филлер> я иду ко дну
<а я печаль я не тону>
и если сам себя стишок
то стыдно быть стишком
и если кончится смешком
то хоть не начинай смешком
но я и не начну
но я и не начну)
* * *
Когда наступит Апокалипсис,
на трубе в городе Смеле
будут играть не ангелы,
а мой дядя.
В пятидесятых
он уже играл там в оркестре.

Участвовал в факельных шествиях
(когда придёт Апокалипсис, возможно, устроят ещё одно).
Был коммунистом,
изучал магнетизм,
держал пчёл

и маленькую часть мира в своих руках.
Потом отпустил.

И теперь
иногда
в городе Смела
по утрам
можно услышать трубу –
почти ниоткуда –
и удивлённо крутить головой.
Или прохладной ночью
на берегу
увидеть мерцание тёплых огней.

Опыт прочтения

О Главе № 98 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 35, 80, 139, 171, 354, 356, 357, 376, 416, 642, 664.
Отдельных отзывов нет.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».

Арсений Ровинский, поэт. 5 книг. Живет в Копенгагене.
http://www.litkarta.ru/world/denmark/persons/rovinsky-a

ГЛАВА № 97

Встреча с Богом – это начало суда. Единение с Богом – начало рая. Но почему мы всегда ищем именно встречу?

* * *
Самуил Вячеславович пляшет как новый как Шмуль
невесомый невидимый для супостата
животик втянул и танцует

утопили Володьку мерзавца в Фонтанке-реке золотая пора наступила

утешительный звук гильотин от Мукомольной до Шинника

больше нигде не найдёте такого горения ровного
такой необычной отдачи и силы такой необузданной
только сюда приходите
и празднуйте только у нас

* * *
вокруг бомбят
а мы с друзьями
в горнице ледяной
за золотыми полями
целыми днями
за ближними гаражами
где тополя огромные
где огромные тополя

* * *
десять соток идеальной формы
и полы на первом этаже с автоматичным подогревом
коммуникации заведены
фундамент ленточный
есть навес на два автомобиля вот
не знал Алёша что такая радость и такая ненависть бывают
а приехал в Метелёво и узнал

* * *
теперь когда на космодроме
затихло всё сирены кроме
горит табло видны приборы
Путин <- ->йло поют моторы
мид возмущён пресс-служба в коме
ещё вчера был в каждом доме
и вот один в своём аду

* * *
я всегда сидел вот здесь у окна
а она нигде не сидела
нигде никогда не останавливалась

когда это всё началось
Веня и Шурик сразу исчезли
Свентицкого расстреляли
а я написал обо всём
все подробности день за днём шаг за шагом
множество иллюстраций
назвал «Золотые годы
личного Королевского хора Его Величества
Василия Кантакузена»

* * *
Саша-маленький готовится стать президентом
так что немедленно нужно покаяться если кто
осуждает его или например недолюбливает

толстые обнимаются и ко всему прикасаются
и даже худые обнимаются и ко всему прикасаются
у Риммы Иосифовны в отделении косенькие и хроменькие только этим и занимаются

прямо целуются никого не стесняются
просыпаются и смеются

* * *
Марокко это жемчужина
цимес Африки
пляжный отдых на очень высоком уровне
но есть ещё Беларусь такая близкая и такая родная
взгляните хотя бы на это выгодное предложение

от Гомеля до Могилёва специально для вас
волшебный звоночек звенит

* * *
двое на самой вершине
у нас здесь двое на самой-самой вершине
какие-то ненормальные
как если они не здесь
как если вокруг Вашингтон округ Колумбия
обыкновенные вашингтонские белки догоняют
друг друга

* * *
мы все там будем
потому что мы все тебя очень любим
особенно я и бабушка

только найди себе нормальную девушку
неужели во всём Нью-Йорке нельзя найти нормальную девушку
здесь только тебе попадаются
ненормальные
* * *
челябинский тракторный навсегда
где я родился и вырос
одесский завод жбк где сделали из меня человека
и вот наконец-то харьковский имени Малышева
здесь уже сам стал я морское чудовище сам
поднимаюсь ночами наверх и созвездья ночные
смотрю и целую как маленький

* * *
час-полтора они пели но пение было прикрытием
пели о том как клонилась под страшной грозою то наша то их сторона

о зимородке о заморозках
о том как прямо на грудь мне положат тяжёлые ордена

потому что на самом деле вот это и есть смерть полковника
понимает полковник
перед тем как пройти немного вперёд и выстрелить

* * *
мы агнцы а вокруг нацисты
в Риге нацисты во Вроцлаве
и даже в Пловдиве в Пловдиве даже
не говоря о Киеве

приидет царь славы
обнимет меня и Володеньку царь нашей славы
сфотографируемся

* * *
ко всем приехали родители
только мы с Катериной
сами себе предоставлены
девочки девочки поскорей уходите
под нашими клёнами теперь только взрослые собираются
танцуют и обнимаются
дети сюда не ходят

* * *
видите вот дядя плывёт перечёркнутый
значит здесь пляжа нет вот костёр перечёркнутый
вот унитаз перечёркнутый это же сразу понятно
чисто интуитивно туалета здесь нет
даже не размышляйте просто садитесь и уезжайте
в последнее время одна за одной появлялись
очень большие машины такие как ваша
а потом вот за теми деревьями исчезали

* * *
скоро скоро стану я старушкой
воровать пойду с могилок деревянные цветочки
положу ромашку я с собою рядом и сама однажды утром не проснусь
наконец-то жизнь начнётся вечерами только крепкое

Александр Егоровне по самые по гланды
на прощание засуну облегчающий дыханье ингалятор
хит продаж

* * *
у меня в комнате всегда стояла зелёная табуретка
на табуретке лежали книги но книги читал я редко
все написанные слова казались необязательными

эти стихи специально для тех кто только сексом интересуется
сами собой появляются сообразуются
для того чтобы было о чём говорить
о чём длинными тёплыми вечерами разговаривать

Опыт прочтения

О Главе № 97 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 23, 80, 207, 353, 354, 355, 356, 374, 416, 531, 598, 663–664.
Отдельных отзывов нет.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».

Александр Уланов, поэт, прозаик, переводчик. Доктор технических наук. http://vavilon.ru/texts/prim/ulanov0.html

ГЛАВА № 96

Опыт прочтения

О Главе № 96 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 32, 80, 177, 202, 204, 210, 330, 352, 354, 416, 559, 597, 598, 611.
Отдельных отзывов нет.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».

Андрей Полонский, поэт, прозаик, переводчик, историк. 4 книги. Живет в Москве и Санкт-Петербурге.
http://www.litkarta.ru/russia/moscow/persons/polonsky-a

ГЛАВА № 95

Художники абсолютно бесполезны, просто их бесполезность красивее, чем польза от большинства людей.

* * *
Смешно говорить, но вернётся кот,
Будет царствовать над нами, как достойный муж,
Выгибать спину, кривить рот,
Запретит американское киноискусство и контрастный душ.

Мальчиков, носящих крысу на плече, он отправит в строй,
Девочек, носящих крысу на плече, он вгонит в сплин,
Один станет средь них – герой,
Другая получит прозвище – Героин.

Оля Героин, Оля Героин, где лёгкие твои шаги,
Подруга юношеских моих дней, подруга червей и пчёл? –
В новой реинкарнации, в сетях городской пурги,
Ангел ещё не проснулся, а демон – ему делать нечего – встал и ушёл.

Ты погладишь кота по спине, нальёшь ему молока,
Он заурчит, станет тереться об ноги, расскажет, как ему нелегко,
Людьми управлять безблагодатно, цель далека,
Его повелительница – далеко.

Представляешь, твой кот серый, урчащий – истинный князь – и пребывает в тоске,
Но не он – создатель мелких каверз и смут,
Ты напишешь об этом воспоминания на отходняке –
Тебя примут, но не поймут.

* * *
Переход к бессмертию, переход
от сомнений к вечности, от свобод
политических к неизбывной, той,
что находится за чертой,
обозначит странности – я и ты,
как вполне раздельные, сквозь чреду
смутных дней прошедшие до черты,
предоставят сведения суду.
Дознаватель примет нас в оборот,
и тебе с три короба про меня наврут,
мол, что я не лучший был и не тот,
о ком плачут в вечности и поют.
Ну и мне расскажут, что ты – не та,
что блудила много, теряя след,
выводящий к истине. Суета,
и жалеть о жизни резона нет.
Пристяжные ангелы – кто мы им? –
только души голые, дунь – и нет,
имена хорошие, остальное – дым,
к голубому берегу горький серый след.

* * *
В диком саду вишнёвом, где спутник твой
вдруг растает, как тень случайного сна,
оглянешься – надёжный, ощутимый, живой,
и настигнет тебя тишина.
Неумолимо она стоит,
в дымы одетая, в скуку ночную и тьму,
вызывая смятенье и стыд,
недоступные изобретательному уму.
Королева всех лабиринтов, приёмных суда,
богиня привокзальных проулков, где нищие спят
у мусорных баков, как попала она сюда,
в твой сон, в твой сад,
в твой город, где ты ходил и хотел любить,
в смешанное общество, где ты время тратил навзрыд,
но иначе не может быть –
она тебя победит.
Она перескажет истории всех племён,
надежды преступников, которые не сбылись,
и после собственных похорон
ты будешь таким же, как все уходящие ввысь.
Уходящие в ночь, как прекрасны призрачность, тени, забывающиеся черты,
свободные от соблазнов и неудач,
над отражением времени, как атрибут высоты,
в небеса поднимается серый и едкий плач.

* * *
Разговоры бессмысленные. На другом берегу ночи, где плещет день,
наши тени об ином говорят, совсем об ином,
в ряду бесконечных зеркал отражается тень
и исчезает днём.
Хочешь, отправимся в страну забытых богов,
где повелитель-сказочник предпочитает уют,
исправим прогнозы, усмирим дураков,
споём колыбельную,
все уснут.
Засыпает глаза песок,
засыпает глаза,
душно, но полнолуние обещает итог подвести,
непременно будет гроза
перемены сжимать в горсти.
Разговоры бессмысленные. Если кто-то умрёт,
сочиним балладу, расскажем, как был хорош.
Живой человек врёт.
Половина слов его – ложь.
Половина жизни его – обман, но зато он живой,
шевелит губами, соединяет слова,
свежая могила зарастает травой,
сочная и густая трава –
отражение смерти, ибо в стране зеркал
что ни день – ночь, что ни ночь – день,
у меня волчий, у тебя змеиный оскал,
слово – выстрел, тело – мишень.
Ты такая острая, как дамасская сталь,
Исаак Сирин, Иоанн Дамаскин
пели небо и иную печаль,
но меж зеркалами и небом вбит клин.
Разговоры бессмысленные. На другом берегу дня,
в доме, который легко разрушает свет,
другая красотка провожает другого меня
и смотрит мне вслед.

* * *
То, что всё было: удачи и неудачи,
город, снег,
ещё не значит,
что прожит век,
что время, тасуя лица,
не наоборот течёт,
что каждый из нас родится
прежде, чем он умрёт.
Послушай, глиняный человечек, сердце выцветших лет,
где у тебя помещаются имена?
Сюжет
запутан, но участь предрешена.

Хвалим праведников – стелется дым,
празднуем наугад
Новый год, Пурим,
Воскресенье, Сошествие в ад.
А потом глиняный человечек спросит: что ты праздновал, брат? –
глиняный человечек, крещённый огнём,
кусок обожжённой глины, вряд ли я виноват,
нагородили город, дышать невозможно в нём.
Хохотнуть, вздохнуть и пойти плясать,
кто-то пьёт коньяк, кто-то тянет мёд,
в наших краях нельзя на своём стоять,
через великую реку благоприятен брод.

* * *
здесь призраки таятся по углам
истории осмеянные мной
бабушкины склянки я выкинул
бумаги сохранил
ещё магнитофонные кассеты с осыпавшимися голосами

Карибское стихотворение

Совсем другой план у них. В тропиках, где жара
И патио, защищающие от жары,
Из всех мужчин лучше всех одеваются мусора,
Таковы правила игры.
Мусора ходят с достоинством, не пьют рома,
Не переругиваются, не окликают красоток,
Прогуливаются по окрестностям втроём, вчетвером,
Обливаются потом.
Но потом нахлынет ветер. Станет трепать пальмы, лозунги, юбки, волосы,
Карты окрестностей, судьбы, стены,
И научит каждого кричать не своим голосом:
«Кто мы? Где мы?»
Где мы, действительно, на этой или на той
Стороне земли, только море, парус,
Сам я мечтал быть рыцарем, стал плейбоем,
Да и вообще, сколько всем нам осталось?

Идеальные герои фильмов для взрослых,
Мусора в тропиках вальяжны, надменны,
Такое впечатление, что они посланы
Встречать хозяина на самую дальнюю пристань Вселенной.
Как раз на этом пляже приземлится космический аппарат,
Хозяин выйдет под стрёкот камер, сбросит пиджак
И расскажет, почему всё не так,
Где он промахнулся, попал впросак.
И его пожалеют, полюбят, поселят у моря в большом дворце,
Поскольку этот пляж – единственное место на свете, где ему почти всё удалось,
И, когда сам он увидит, что происходит с нами в конце,
Мулатка обнимет его, поцелует в шею и скажет:
«Не плачь! Брось!»

* * *
Ну и что? – у тебя спрошу я в итоге.
Ну и что расскажу тебе об Итаке?
Паки и паки, – поём мы о Боге,
Делаем ноги, – орём после драки.
Я хочу делать ноги, руки и вообще человечков,
Но не имею власти, и поэтому надо смириться,
Не проповедовать истины, не ревновать о вечном,
Жить себе прохожим, насмешником, очевидцем.
Но вот проходит мимо – чуть ниже меня, с ногами,
Головой, грудью, задницей, повадкой, походкой, ухмылкой,
Как она сделана, мы и близко и не постигаем,
Хотя надеемся, что легко и пылко.
В городе осень, зима, весна, лето и снова осень,
Под Крещенье – мороз, на Троицу – вёдро и зной,
Куда мы отправимся этим летом? – кто-нибудь когда-нибудь меня спросит,
И я вынужден буду ответить: это уже не со мной.

* * *
В очереди за хлебом,
За молоком, за пивом,
Хотел бы я быть нарядным,
Хотел бы я быть счастливым.

И, предложив подруге:
Пойдем, покурим в постели, –
Ещё от одной услышать:
Я с вами, я тоже в теме.

* * *
Хотелось казаться опасным,
Теперь это просто туфта,
Я был по-своему счастлив,
Не молодость – лепота.
Но в свете нового права
И взрывов в аэропортах
Моя легкокрылая слава
Пропадает за так.
В ходу иные герои,
У них иные личины…
Стремление ходить строем
Оказалось неизлечимым.

Опыт прочтения

О Главе № 95 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 55, 80, 134, 169, 171, 177, 206, 209, 210, 351, 355, 356, 416, 611, 642.
Отзыв №1
Наталия Черных. ТОЧКА НАСТОЯЩЕГО
http://literratura.org/issue_criticism/3177-nataliya-chernyh-tochka-nastoyaschego.html

Отзыв №2
Романова Анастасия
Поэтике Полонского свойственна полифоничность и легкость в оперировании самых неожиданных стилистик, — ассонансные рифмы, аллитерации, скэтчи, баллады, верлибры, ритмизированные «джазовые композиции», архаический раешный стих, — все это и многое другое как художник краски он без натуги, скорее искрометно, в импровизационной манере, легко смешивает на палитре. Иногда это сложная многоступенчатая мета-форма, иногда – темный мистериальный трип на стыке с богословским текстом, иногда рокенролльный веселый мотивчик на три аккорда или сухой нарратив на грани публицистики и риторики. В базисе этой полифонической структуры – историософское мышление, нонконформизм , христианский живой опыт, а также большое жизнелюбие , которое поэт взял если не за точку отсчета , то за самоироничную позу с трагическим подтекстом.

Отзыв №3
Сергей Ташевский
О книге Андрея Полонского «Где пчелы»

Один из давних поэтических циклов Андрея Полонского, опубликованный еще в начале 90-х годов в журнале «Твердый знакъ», назывался «Письмо вниз, в город». И, как мне казалось тогда, это было почти идеальное название, характеризовавшее его особенную, ни на что не похожую манеру письма. Письма-послания, отправленные сверху вниз. Корреспонденция и читателю, и самому себе. Не с высокомерной какой-то вершины, а с точки общего обзора – к частному, живому. От философских обобщений и споров — к коловращению сансары, к смерти и тому, что ей противостоит. От универсального – к человеческому. Именно это движение (а в большинстве поэтик принято совершенно обратное развитие, ход от частного к общему, от человека к «возвышенному») является своего рода его визитной карточкой, костяком, на котором нарастает мясо стиха.
И это, разумеется, не сконструированная модель, не лекало, по которому делается текст, а естественное продолжение личности автора, для которого жизнь в мире идей и философских концепций является такой же повседневной потребностью организма, как еда, питье, сон, но для которого человек, его телесность, его беззащитность и обреченность – не досадный факт из бренного мира, а центр любой философской ситуации. Поэтому «горняя» часть жизни — не бесплотное знание, не игра со смыслами, а насущная необходимость для человека, живущего на земле. Здесь — вопросы смыслопологания, экзистенциальные вопросы. Их круг очерчен тысячелетия назад, но их надо повторять, повторять в сотый и тысячный раз, чтобы оставаться живыми. Без ответов на эти вопросы думающему человеку не может быть покоя. А с готовыми, общеупотребительными ответами – тем более. Даже религиозный опыт, сколь бы универсален он ни был, провоцирует к поиску иного понимания, к постижению не в долгом последовательном движении по «правильному» пути, а в откровении, мгновенном отчаянном прыжке к истине.
Зазор между поэтикой и личностью автора здесь крайне мал. Те, кто знает Полонского хотя бы по его текстам, уже знают его и как человека. Сложно не заметить важнейшую черту его характера: он ненавидит банальность, не приемлет общепринятые правила игры. Он, как взрывная волна, идет по пути наибольшего сопротивления. Это касается и житейских коллизий, и интеллектуального поиска. И это же относится к его поэтике, где постоянно ломаются рамки привычного представления о стихе. Ломаются и формально, почти физически ощутимо: в рифмованных стихах дольник достигает своих предельных разбегов, когда многостопная, полная плавной раскачки строка соседствует с короткой как удар замыкающей. Именно особый ритм, который формируется и размером, и семантическими полями слов, делает эти стихи узнаваемыми с первой же строфы. Ритм и смысл. Это не значит, что в стихах Полонского нет звука, но в них нет того сладковатого опьянения словом, который характерен для многих даже очень ярких поэтов, варящих из слов магический отвар. У Полонского слова – без шелухи, они стремятся в мир архетипов, им не нужно упиваться собственным звучанием. Звук рождается на стыке, в ритмическом рисунке, проступает в очищенных от всего лишнего корнях слов.
Уже не раз говорилось, что стихи Полонского с легкостью «ложатся» в циклы, и обретают новое дополнительное измерение в соседстве друг с другом. Но это не «лирический дневник» в общепринятом понимании, хотя хронологическая связь и привязка текстов к определенным событиям здесь тоже может иметь место. Скорее это философский роман в стихах, где героем является не автор, а те самые «вечные» вопросы отношений между человеком и мирозданием. Составленные в циклы, стихи как бы формируют внутренний сюжет некого более обширного произведения, фабулой которого является человеческая жизнь. Поэтому, при всем разнообразии форм стиха, от коротких раешников до чистого верлибра, циклы формируют свои, почти «романные» пространства, внезапным образом соединяя самые мощные инструменты этих двух предельно различных литературных жанров. Вот почему книги Полонского лучше читать «насквозь», целиком.
Книга «Где пчелы», на мой взгляд, в этом смысле самая удачная, и этапная для Полонского. В нее вошли в основном стихи последних пяти лет, «питерского» периода, и одна из линий прослеживает роман человека и города. Хотя это лишь одна из нитей в плотной ткани текста, она очень важна. Человек меняется, город для него уже не «внизу», он входит в его историю, в его легенду, сам становится ее частью. И в стихах возникает все больше людей со своими историями и судьбами, от продавщицы с Удельной до старого латыша на границе… «Я говорю только о том, что было со мной» — подчеркивает Полонский в первом же стихотворении, открывающем книгу. Но выход за пределы «я» , поиск оправдания своей и чужих жизней проходит тут от текста к тексту.
Эта перемена, без сомнения, отрефлексирована автором. Циклы, на которые разбит сборник, формируют его главное «внутреннее» сюжетное пространство, и названы, как и сама книга, нарочито повествовательно, словно речь идет о давно обозначенных темах в диалоге: «Документальное кино», «Лучшие времена так и не наступили», «Большие маленькие люди», «Отвратительный тип», «Безо всякого сожаления». Но первый из них несомненно отсылает к теме письма, которая вспомнилась в начале этой заметки. Он озаглавлен: «Только ответ».
Ответом, а не вопросом является и название книги «Где пчелы», она своего рода жужжащий улей, звенящий полифонией бытия. “…Но вокруг нарастает гул голосов…” – сказано об этом в одном из стихотворений, в самой сердцевне книги, и это, как мне кажется, наиболее точное определение современной, сегодняшней поэтики Андрея Полонского. Она неразрывно связана с тем, что писалось четверть века назад, просто монолог (или – во множественном числе — монологи лирических героев) превратился в диалог, обогащенный обращением к иному “я”. Однако, как и прежде, в стихах Полонского, в их героях, мы обнаруживаем еще одну ипостась автора, его не-состоявшиеся жизни, его сад расходящихся тропок. И этот сад выглядит тем прекрасней и прельстительней, чем меньше остается времени для земного хронометража.
Да, Полонский жадно любит жизнь, но не как обычный гедонист, потребитель наслаждений и приключений, а как художник, для которого каждая деталь необходима для создания единого осмысленного полотна. Поэтому в своей любви к жизни он не делает больших различий между жизнью своей и чужой. Книга “Где пчелы” – одна из попыток создать такое полотно. Свидетельство о человеке, эпохе, о воздухе времени. И диалогическое построение многих текстов в книге, их “разговорная” интонация – важнейший стилистический ход, заставляющий воспринимать их вне парадигмы традиционной поэтики с ее “лирическим героем”. Тут ясно очерчен абрис новой поэтики, где “единственно возможные слова в единственно возможном порядке” выходят из привычного лирического пространства, которое принято считать областью поэзии, и ведут к иному, не-гуманистическому гимну человеку. Гимну, первые ноты которого прозвучали когда-то в державинской строфе на невских берегах: “Я телом в прахе истлеваю / Умом громам повелеваю…”. И это еще один диалог, которым заканчивается книга: “Чтобы прекрасный ангел / Позавидовал еще раз / Нагой и бессмысленной участи / Нагих и бессмысленных нас”.

———————————
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».

Вячеслав Куприянов — поэт, прозаик, переводчик. Член Союза писателей России. Член Союза писателей Сербии. Член русского ПЕН-центра. Стихи Куприянова переведены более чем на 40 языков мира. http://www.litkarta.ru/russia/moscow/persons/kupriyanov-v/

ГЛАВА № 94

Писатель очень хочет, чтобы люди были благодарны ему за то, что он всё время пытается сделать себя счастливее, чем они

Золотой дождь

Древнегреческий Зевс, любвеобильный,
вездесущий в свое античное время оно,
мог себе позволить, лики меняя,
явиться возлюбленной Данае
в виде дождя золотого.

Оптическая красота такого дела
многих живописцев вдохновила,
ибо обнажённое женское тело
ещё более желанно и мило
в лучах дождя золотого!

Как тогда это было смело и ново!
Как возвышенно это преподносилось,
едва прикрытое золотой дождевой пылью!
И во что это преобразилось
в наши дни, когда сказки стали былью?

Нынче Зевс – успешный шизофреник,
и современные тощие Данаи
беременеют, дождь золотой призывая,
уже от простых бумажных денег,
если деньги шелестят, как ливень.

Жаль и нынешних живописцев,
этот новый сюжет уже не стоит игры света,
обнажающей суть ещё живого предмета,
да и жизнь всё беспредметней, всё виртуальней,
и скучно течёт между столовой и спальней.

* * *
С точки зрения листа,
Чья под солнцем зреет сила,
Есть во мне одна черта:
Недостаток хлорофилла.

С точки зрения зрачка
Окуня или миноги
Я, как зыбь и облака,
Только видимость в итоге.

В очарованных очах
Современного поэта
Я теряюсь в мелочах
Невнимательного света.

Но зато как воздух чист,
Как пуста моя страница!
Кто спешит на писк и свист?
Я могу посторониться!

Бабочка над океаном

Бабочка летит над тихим океаном
И не знает что это океан атлантический
Кашалот разевает свою пасть
Которая занимает треть его тела
Но не может проглотить бабочку
Потому что её стихия воздух
А кашалот плывёт в океанской стихии
И его даже не трогает название океана
Но чтобы не погрешить против правды
Надо сказать что бабочки не летают над океанами
Разве только бабочка называется адмиралом
Но и тогда кашалот вряд ли её проглотит
Потому что питается планктоном а не адмиралами
Однако адмирал мог бы напасть на кашалота
Будучи командующим тихоокеанским флотом
И приняв кашалота за вражескую подводную лодку
Однако пока адмирал остается бабочкой
Она летает свободно надо всеми морями-океанами
А кашалот разевает рот от удивления
Что на него до сих пор никто не нападает

* * *
Купите телевизор с большим экраном
Это расширит ваши умственные горизонты
Будет больше места для пролитой чужой крови
А то она прежде при небольшом обзоре
Стекала на пол и портила вашу мебель.

Что особенно важно это третье измерение
Чтобы голые дамы самым виртуальным образом
Падали с экрана в ваши реальные объятия
А если вам захочется их загнать обратно
Включите свет и выключите телевизор.

Купите телевизор с большим экраном
Это сделает вашу комнату ещё больше
И даже ваш город и всю вашу отчизну
А если вам предложат принять участие
В военных действиях то это чисто визуально

И вообще покупайте большие вещи
Стул на который встанешь и станешь выше
Стол за который сядешь и съешь всё что хочешь
Лампу, которая увеличит ваши жидкие тени,
И кровать с которой можно смотреть телевизор

Восстание деревьев

Восстание деревьев – тяжкий труд,
Чреватый избавленьем от корней.
Стволы всей кривизной не виноваты,
Что начинают гнуться, если слишком
Возносят к небу трепетную крону.
И ветви не всегда способны ветру
Легко противостоять. К тому же лес
Не встанет на защиту дерева, оно
В любом лесу предельно одиноко.
Одно лишь можно совершать совместно:
Шуметь. И плакать под дождем.
И даже ищет молния одно
Единственное для удара, и при этом
Отнюдь не слабое. Людской топор
Намеренно высматривает сильных.
Когда деревья вздумают восстать,
Взлететь, чтобы покинуть эту землю –
Страдалицу от хищности людей –
И улететь на новую планету, где
Возможность будет мирно шелестеть,
Не ведая пилы или пожара,
Им надо будет только сговориться,
Когда и как, чтоб не заметил враг,
И главное при этом: брать ли птиц,
Которым неуютно без деревьев,
И кто их знает, вцепятся они
В кору и ветви, как тут улететь?
Или, напротив, унесут на крыльях
Куда-то не туда и бросят там же…
Вот тут-то лес погрязнет в разногласиях,
Когда дубы считают так, берёзы этак,
Ещё осины молвят поперёк,
А может быть, им вовсе нечем молвить!
Для заговора надобен язык,
Родной и общий, общий и родной,
Он у деревьев как-то не сложился.
Да что деревья, если даже люди
Шумят впустую, забывая корни,
Без общего родного языка
Даже стоять не могут на своём,
Не то чтобы воспрянуть, словно лес,
Который размечтался под дождём.

Памяти Уитмена

Уолт Уитмен, гигант, превратившийся в Супермена и Бэтмена,
вот ты стоишь, опираясь на небоскрёбы, на все ещё целые башни-близнецы,
ты и ныне олицетворяешь собою величие поэта, воспевающего Америку,
её прерии, протянувшиеся до Аравийской пустыни, Ливийской пустыни,
Синайской пустыни,
воспеваешь её скалистые горы, нависающие над всеми, всё ещё
не открытыми Памирами, Балканами, Кавказами и Уралами,
воспеваешь её океаны, омывающие Европу и Африку, Индию и Атлантиду,
вот твои корабли, армады, плывущие по водам и плывущие под водой,
воспеваешь её небеса, они все твои, где летят твои стальные
кондоры, небеса, пронизанные томагавками, летящими дальше в кромешное пространство,
воспеваешь её города, на которые никогда ещё не падали чужие бомбы,
её человека, потомка Сизифа и Голиафа, который стоит, как и ты,
опираясь на все свои уцелевшие небоскрёбы,
одной рукой, как Атлант, поддерживающий свою собственную Луну,
переживший все катаклизмы, избегающий катаклизмов и грозящий ими,
он стоит, как и ты, другой рукой опираясь на глобус, всё ещё целый,
с его уже покосившейся осью…

Электронное тело пою…

Пока меня не убили током высокоточные приборы,
Я, мир огромив мощью моего электронного голоса,
моё электронное тело пою,
пронизанное острыми лучами невидимого света,
наполненное тесными частицами собственной тени,
тени, падающей в обмороке внутрь собственного тела,
тела, которое сквозь все мировые сети проходит невредимым,
углублённое в себя здравомыслящее, трезвое тело,
витающее среди других таких же в себя углублённых тел,
тело, посылающее короткие и доступные всем признаки жизни
всем, тебя признающим, прочим удобным для собственных душ телам.
О моё тело, благородное и неистребимое,
полнящее с успехом тебе положенное пространство,
где другое удобное тело тотчас же видит твоё довольное тело,
законно заслонившее собой все земные пейзажи,
весело погружающееся в ещё тобой не выпитое море,
уверенно дышащее ещё тобой не съеденным небом,
и всё это небо неумолимо заполняется твоей земной мечтой,
мечтой электронного тела о всё новых и новых технологиях, всё более тонких,
уносящих тебя всё выше сквозь незначительные чужие звёзды
в любые новые и новые измерения,
где ныне и присно верно бдит над тобой любимым
твой личный и верный ангел-телохранитель.

Рифмы

Рифмы, рифы, на которые натыкаются утлые фрегаты стиха
Рифмы, склеротические тромбы, забивающие артерии речи
Рифмы, скрежещущие тормоза вездехода современности
Рифмы, качели, на которых качаются чопорные чиновники от поэзии
Рифмы, фирмы по производству франтоватых фальсификатов фраз
Рифмы, скрюченные руки попрошаек, протянутые в конец строчки
Рифмы, агенты чуждого влияния, сбивающие с толку всё ещё родной язык
Рифмы, коромысла с дырявыми ведрами, полными жидкого смысла,
Разбойники, внезапно выскакивающие из-за угла стихотворения
Угрожающие мирному обывателю ударными гласными
Рифмы с грифом «Секретно», рифмы, нависшие погремушками
Над великовозрастными младенцами
Мужские рифмы, чреватые насилием над женскими рифмами
Рифмы, прикрывающие постылый стыд стиха
Согласно негласному закону стихосложения:
Ври, ври, но ври в рифму!

Опыт прочтения

О Главе № 94 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 55, 80, 95, 170, 175, 202, 203, 232, 233, 234, 251–252, 352, 353, 356, 415, 537, 546, 611.

Отдельных отзывов нет.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».

Владимир Кучерявкин — поэт, прозаик, переводчик. Родился в 1948 г. в Калининграде. Последние годы живет в Санкт-Петербурге и в Новгородской области. Шорт-лист премии Андрея Белого (2001).
http://www.litkarta.ru/russia/spb/persons/kucheryavkin-v/

ГЛАВА № 93

Есть мысли, которые так далеки от жизни, что их называют чрезвычайно глупыми, хотя на самом деле это жизнь чрезвычайно глупа, коль так далеко отстоит от этих мыслей.

Вахтёрские песни

* * *
Задорно смотрит в коридор,
Расколотый экраном,
Краснорубашечный вахтёр.
Он пробудился рано,

Когда тревожно и темно
На небе обгорелом.
Он смотрит в грязное окно,
Мигает звёздам смело,

Красив его зубастый рот,
И щёки серебристы.
Он, словно облако, плывёт
По миру, правильный и чистый.

Вот бьют куранты. 5 часов.
Студент бежит, оскалясь.
Вахтёр ворота на засов
Закроет и, спускаясь

С небес лазурной красоты
На коридор из камня,
Он распускает, как цветы,
Лучи своей души мне.

* * *
коллеге-вахтёру Николаю Костылеву

Телефон звенит,
И начальства нет.
И вахтёр стоит,
Раздувается.
Брякнет дверь, войдёт
Раскрасавица
И тугой косой
По лицу махнёт.
Задрожат персты
Разудалые,
И в восторге лоб
Побежит волной.
Ах ты, служба-грусть
Ты вахтёрская!
Ох, прекрасная
Попа девичья!

* * *
Солнце светит прямо в дверь.
Паучок бежит по стенке.
В небе пролетают гуси.
Моет кафель тётя Дуся.

Вот она граблями воздух
Вдруг ошпарит, как утюг,
И растерянное небо
В трубочку свернётся вдруг.

А теперь куда-то носит
Два ведра и тряпку
Разбитная тётя Фрося,
Сбивши набок кепку.

Запорхал, глазёнки пучит
Весь прекрасный наш вахтёр.
На диван свалился кучей,
И вздыхает в коридор.

* * *
Студент гуляет, вьются кудри,
Студент на воле водку пьёт.
Дрожащей деве мозги пудрит,
Как гениальный рифмоплёт.

Ползут по полю злые танки
И бронетранспортёра ждут.
Они восстали спозаранку,
Пророчат нам грядущих смут.

Тогда студент берёт винтовку,
Берёт с собой гранатомёт.
И, засандалив поллитровку,
Сейчас кого-нибудь убьёт.

А мы, смиренные вахтёры,
Плюём в широкий потолок.
Прощайте, бронетранспортёры,
Прощай, красавец мой стрелок.

* * *
По крутому коридору
Девушка прошла, зевая.
Под тугим и тонким платьем
Попа ходит наливная.
Следом юноша в футболке
Проскакал с лицом тревожным.
Иль влюблён? Или зарезать
Хочет милую девицу?
В аудиториях склонились
К записям своим студенты.
Изучают материалы,
Камень и бетон сыпучий.
Лишь вахтёр блаженно дремлет:
Всем ключи он мирно выдал
И лежит теперь, обнявши
Всю растрёпанную книжку.

* * *
Два мужчины в коридоре
Говорят по телефонам,
Голоса распространяя
На Вселенную глухую.

Вот один, махнувши палкой,
Побежал, остановился
И другому напевает
Песню о любви глухую.

Тут пришли учиться люди,
Шапки снявши, поклонились,
Умной головой поникли,
Cлушают – не улыбнутся.

О, директор нынче строгий.
Как сверкнёт очками грозно –
Побегут студенты прытко
Во все стороны Вселенной.

* * *
Вахтёр звонит по телефону.
Директор курит папиросу,
И, отвечая его звону,
Он задаёт ему вопросы.

И он серьёзно отвечает
И говорит ему приказ.
Вахтёр решительно скучает,
Сощуря свой отважный глаз.

Директор в трубке исчезает,
И тишина везде повисла.
Вахтёр отчаянно дерзает,
Бровей содвинув коромысла.

Но вот уборщица летит,
Раскрыв трепещущую тряпку.
Вахтёр ей встанет на пути,
Подняв восторженную лапку.

Привет, он прокричит, привет
Рабочей тряпки и ведра!
Накрашивай свой марафет,
Домой пора, домой пора!

* * *
Роскошный бюст возник тревожным колыханьем,
И возмущённые заклинило мозги.
Куда бежать, кому пожаловаться пылко?
В душе разбилась хрупкая копилка,
Сокровища просыпались, и вот
Янтарным коридором чудная плывёт
И исчезает в тихом полумраке.
В груди залаяли восторженно собаки,
Их голоса прекрасные взлетели вдаль…
Как всё же бюст роскошный этот жаль!

* * *
Вахтёр пришел усталый с документом,
Размахивая кепкой, ловелас.
Он будет нашим главным инструментом,
Когда поднимет плешь рабочий класс.
Вахтёр – кулак большой рабочей силы.
Вахтёр кипит – и трепещи, директор.
Его сама природа научила
Рычать на всех, как настоящий трактор.
Но дева стройная по холлу проплывёт,
Сжигая всех горячими глазами.
Вахтёр почешет свой коловорот
И вдруг умоется горючими слезами!

Сутки сижу на службе

1
Полупустые коридоры
Вдруг наполняются народом
Какой-то утренней породы:
Улыбка трезвому вахтёру,

Румянец, свежие глаза,
Где скачет дикая коза…
А вот плывёт седая дама
С улыбкой кроткой Гаутамы.

Но вдруг погасло солнце. Пала тьма.
И словно вспучились Вселенной закрома.

2
Вдруг красавица подходит,
Улыбнулась, как скала.
(Но облако в её природе!
Но бабочкой ведь некогда была!)

Сколько радостных загадок
В небесах раскрытых глаз!
И пернатые, и гады,
И златые колоннады,
Как цветы, растут из глаз.

Разрывайся, сердце, кровью!
О глаза твои коровьи!
Я цветочки те полью –
Стопочку себе налью.

Опыт прочтения

О Главе № 93 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 55, 139, 169, 171, 172, 202, 251, 348, 351, 415, 449–451, 540, 551, 587, 589, 597, 661–663.

Отдельных отзывов нет.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».

Олег Петров, поэт. Живет в Харькове.
http://www.litkarta.ru/ukraine/kharkov/persons/petrov-o/

ГЛАВА № 92

То, у чего нет причин, но есть последствия, – это жизнь. А то, у чего есть причины, а нет последствий, – это смерть.

* * *
и уже в который раз я вспоминаю это облако гнева
над монте сьерсо этот дышащий каменный шар
то ли нового солнца яйцо. воспоминаемое крошится
в тени его жеребёнок личинкою вьётся бесследно

может я въехал в столицу по сверкающему шоссе
может в моих расчётах воды числа расступились
и в ступни вошёл острый блеск мёртвого дна
но вспомню лишь каменный монгольфьер среди мёртвого дня

воспоминаемое крошится. в тени крушин жеребёнка спасает
от ветров с монте сьерсо разверзающих такой ясный полдень
что свет будто талая взвесь дрожит в потрясённом воздухе
и мне всё равно какой из миров подтолкнуть к крушенью

abuse

вот пожалуй вечер купленный за копейку
проспект искрится пневматической почтой
сегодня любой возьмёт тебя за руку поведёт
в недрах сумрачной вазы где стелется зной

каждый кто встретится тебе привык спасаться
от постыдного ужаса и красоты постыдной:
лепестки медузы свирепо глядят:
на востоке столбы поднялись

нет, ничто живое никогда не живёт
более получаса но всё же ты хочешь
чтобы ведущий тебя оказался заботлив
и вот пожалуй он смотрит на тебя с положенной нежностью

и если возможно что всё время на деле
он шёл за тобой будто вырван из круга своих спасений
то эта привязанность пожалуй была бы сильнее
любой душевной привычки редеющей в темноте

ты волен счесть это своим расплатиться этим с долгами
но это бедное небо увиденное тобой в ночи
ничуть не больше человека в котором
также погасло солнце – через полчаса по восходу

офелия бисмарк

1
надкрылья стальных жуков ломки как плавленый сахар
жгут тучей перетянуто небо по нему
без семени проплывает ангел и друг
развязаны узелки мои на полу лежат бестолково

неумеха на западе гаснет день как лобовое стекло
я же хочу посмотреть как там стекло крошится
под воронкою кожи как оно держится о чём искрится
о майянский череп! о лирондэй в небесах!

что тогда эта девочка, как сияет щупальце у венеры
как долгая вода где моё отраженье держалось
дольше заката дольше света звёзд и дальних гробниц
как бычья шея мой ангел мой друг созерцает прах

2
оплачено квартиранткой на месяц вперёд моё
новое тело; новая, я выхожу
из семивратного бранденбурга под дождь
шёлковый зонтик мой трепещет как пёрышко

впереди ещё месяц дура как же я расточительна
только месяц чтобы привить себя вырастить иву
под лозою кромешной открыть глаза
wo ich jetzt bin? was ist die blitzende welt?

дождь хлещет нещадно что жид хочет меня украсть
но мне выдан самый жалкий из месяцев и вряд ли успею
обжить себя как в нюрнберге, помнишь, туча росла
и сын короля и болонки дрожал посреди сырой площади

3
Ich bin der Schneider Как… [играя Бетховена]
я расколола себя на миллионы частей. девочкой
у реки, подобрав подол, я до блеску их натирала песком
и огромные лилии беззвучно шли по лиловому небу

но теперь их венозная тень пролита; в шаге отсюда
разросся терновник как дымчатый собор; здесь
я перебираю свои стекляшки пытаясь расставить их
так чтобы сразу они меня отразили – меня! как браслеты они!

как толчёная ртуть! одна другой не страшнее
как сквозное дыхание друга которому веки сомкнула
вдоль этой долгой воды – в их коконе я умираю
без звука, но разве кто-нибудь может это назвать тишиной?

* * *
пойдём же мао цин посмотрим на лошадей
после их смерти или увидим другое диво
мальчики поджигающие степь
старухи тускло жующие безобразную тушу

очевидно что я был лётчик хотя неважно
ведь ниже ночи идут по земле и мы
крадём очертанья у встреченных нами
я встретил тебя в ночи мао цин я услышал
твой плач из воздушной ямы я
протянул тебе руку сказал идём

пойдём же мао цин смотреть на посмертных лошадей
их копыта хрустят по стеклу под которым
в язвенной поросли без образа души толпятся
чей выдох начавшись однажды длится уже в позоре

я был зияющий лётчик и сжигал степь за степью
всё же моё дыхание было лишь
краткой отсрочкой твоего, рядом они лежат
рядом в погасшей степи чтобы я видел
что мир начинался на выдохе
чтобы ему невозможно было продлиться

я хочу увидеть лошадей чьи глаза прозрачны
хочу увидеть лошадей которым высекли рёбра
я был лётчик зияющий шар мао цин
краденый образ чёрный фосфор стекло лёд короны

далёкое дыхание льда

нам прислали книги и янтаря
среди летних вакаций меркнущим вечером
чёрная птица взошла в ореоле луны
и вода цепенела в змеиной листве

вечность казалась нам в человеческий рост
и власть над ветром и солью пустого моря
была чуть дороже игрушки, случайно подобранной,
с утра нас окружали столетия наших деревьев

может когда-нибудь кто-то войдёт в этот дом
увидит книги хлыстом иссечённые в вату
скользнёт по мышиной стене к янтарю
отёкшему влажной полостью местного солнца

и опять поверишь любому кто причинит тебе зло
там в городах приспущенных словно флаги
дикий сизый листок с надписью и без надписи
и ветер без усилий взрывает полые камни

всё подогнано друг к другу с первозданной точностью
и если я иду раздвигая рукой холодные травы
там где речь разбудившая нас тихо упала прощаясь
божественное великолепие. божество усаживается рядом*
__________________
* Nostr. Cent., I, II.

Опыт прочтения

О Главе № 92 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 172, 177, 253, 268, 349, 352, 354, 355, 357, 415, 611.

Отдельных отзывов нет.
Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».