Вадим Месяц, поэт, прозаик, переводчик, издатель. Более 30 книг. Живет в Москве и США.
http://www.litkarta.ru/world/usa/persons/mesyats-v/

ГЛАВА № 20

Всё, что не нашло в себе сил стать нашим настоящим, обязательно попытается стать нашим будущим с целью когда-нибудь стать нашим прошлым.

Зима

Дети в снегу вырывают норы,
сжавшись во тьме в шерстяной комок.
Их леденящие душу взоры
поздних прохожих сбивают с ног.
Солнце ложится на дно колодца
линзою, что на просвет мутна.
За занавеской лицо уродца
девушек бедных лишает сна.
Ты не гуляешь в собольей шубе,
чтоб не попасть под бандитский нож.
Сахар толчёшь в деревянной ступе
или картошку в кастрюле мнёшь.
Давит удавкой компресс спиртовый,
душит могильною тишиной.
Как мне понять головой здоровой,
что понимал головой больной?
Ночью земля наравне с зимою
студит о камни влюблённый лоб,
выплеснув красочные помои
прямо за дверь в голубой сугроб.

Аве Мария

Есть музыка, что очень хороша
для сердца и для медленного танца.
Она приятна уху дагестанца,
гуцула, кипчака и латыша!

Внутри неё вращается спираль
и плавно поднимает душу к небу.
Пусть общепит подобен ширпотребу,
а на дворе разруха и февраль.

«Ave Maria», – льётся из трубы!
Gratia plena, добрая Мария!
Но в сладких звуках скрыта истерия!
В них страшно раскрываются гробы!

Мария разгрызает синий лёд,
рвёт на себе коричневую юбку.
Кто мне звонит ночами напролёт?
Кто, глупо промолчав, бросает трубку?

Мария, это Шуберт, говорят.
Он ходит в шубе, этот шумный Шуберт.
Он жрёт щербет и щупает наяд.
Он наши души жалобит и губит.
……………………………………………………….
Как выпью, вспоминаю о тебе.
Но я не пью на старости ни грамма.
И я уже не помню, что за дама
мне Шуберта играла на трубе….

Корсар

На танцах скрипят костыли,
хрустальные туфли сверкают,
по шторам плывут корабли,
рыбацкие лодки снуют.
Затоплены в сладком поту
партнёры поют и икают,
подальше от милой земли
вдвоём обретают уют.

Пират одноногий грустит,
листая вчерашнюю «Правду»:
коронка на зубе блестит
победной такой желтизной.
Нарвавшись на полный отказ,
он изображает браваду.
И верит в хорошую весть,
и трётся о стенку спиной.

Ну кто же его пригласит,
героя Балтийского флота?
«Звезда» на груди моряка
краснеет, как алый цветок.
Светлана из районо?
Юдифь с часового завода?
А может быть, Машенька Шпак,
что нынче порвала чулок?

Он перебирает в уме
приметы возможных красавиц.
XX-й закончился съезд,
зачитан секретный доклад.
Измена украдкой ползёт
среди пятилеток и здравиц.
А пары танцуют в дыму
и кружатся музыке в лад.

Герой продолжает читать,
вникая в предмет назиданья,
простую сермяжную суть
пытаясь схватить между строк.
Он чувствует, как из-под ног
уходит оплот мирозданья.
и жизни теряется смысл,
и смерти неясен итог.

Нас предали, шепчут уста.
Нас всех, как детей, обманули.
Никита, чтоб шкуру спасти,
решил опорочить вождя,
с которым Европу спасли,
идя на фашистские пули,
И в Тынде валили леса,
рыдая в потоках дождя.

Но вновь объявляется вальс.
И волны бушуют и плачут.
И с горняком удалым
целуется Машенька Шпак.
Любовь, комсомол и мечта
для счастья ни капли не значат,
когда ты хромой инвалид,
а в будущем – гибельный мрак.

Он чувствует контры разгул,
распад величайшей державы,
что ляжет покорной вдовой
под мировой капитал,
вернёт из похода войска,
лишив их почёта и славы,
распилит подлодочный флот
в обмен на презренный металл.

Двенадцать пробили часы.
И тыквою стала карета.
Он быстро идёт в туалет
и пулю пускает в висок.
Спускается кровь по щеке,
дымится во рту сигарета.
И буря обломки судов
выносит на чистый песок.

Дитя рок-н-ролла

Пинк Флойд гастролирует по США.
Вслед летят дирижабли, рекламирующие зубную пасту.
Военные вертолёты сопровождают колонну,
симолизируя невнятную мощь…

Девушки из балета поддержки куда очевидней.

Сгорают проекторы, меркнут стеклянные слайды,
Артур дирижирует сварочным аппаратом
в копнах аргоновых искр…

Успех радует всех, кроме Сида.
Ник укоряет Роджера в супружеской измене,
но тот остается холоден к вспышкам морали.

Мне четыре года. Я впервые целуюсь
с француженкой на Чёрном море.
Мы прячемся в кустарнике, рассматривая ящериц.
Я буду помнить всю жизнь, что её звали Од,
какое странное имя.

Дэвид на спор въезжает на мотоцикле
в ресторан отеля «Хилтон» в Скоттсдейле.
В Нью-Орлеане похищен грузовик с аппаратурой.
Кто тут умеет изящно дать взятку ментам?

Она рыжая, как цветок, как лохматый рыжий
цветок в желторотом мультфильме,
в моих ушах до сих пор стоит её
голос, нахально зовущий меня на обед
с лангедокским прононсом.

Свободные люди, мы дарим друг другу цветы.
Мы дикие голые люди на море,
которые понимают друг друга без слов…

Названье пластинки слетает со строчек газет.
Партитуры забыты на другом континенте,
но Тони их должен прислать первым рейсом.
А пока что играй то, что хочешь…
Считай в микрофон до ста и потом сначала.

Мы решаем быть вместе всю жизнь.
И мы остаёмся с ней вместе всю жизнь.
Импровизируя без дирижёров и нот:
всё равно крысы пойдут за волшебной флейтой.

Белый шум

Той осенью я терял шарфы
но ни одного в ответ не украл
с женщинами переходил на вы
даже если с ними дружил и спал

поселился в деревне и если вдруг
отправлялся в столицу, то по ночам
чтобы выскользнуть из умилённых рук
не довериться площадным речам

моим долгом было – кормить кота
когда самое время спасать страну
но я перестал различать цвета
погрузившись на нужную глубину

собираясь с мыслями впопыхах
я спокойно готовился к смене вех
и в глазах у приятелей видел страх
когда губы изображали смех

и себя вчерашнего превзойдя
я бросал оскорбление сразу двум
и подолгу внимал тишине дождя
или слушал по радио белый шум.

Опыт прочтения

О Главе № 20 написано во втором томе «Русская поэтическая речь-2016. Аналитика: тестирование вслепую»: 21, 26, 36, 80, 169, 176, 209, 349, 352, 353, 356, 410, 423, 429, 431, 488–489, 545, 553, 561, 587, 589, 597, 635, 637.

Отзыв №1.
Ирина Владимировна, библиотекарь.

Может я ошибаюсь, но подборку стихов Вадима Месяца в главе №20 «Русской поэтической речи», смогут в полной мере понять и прочувствовать только те, кто родился не позже 1970 года. Очень много в них советской эпохи, не понятной более молодым.

Я давно не встречала у современных поэтов стихов-ностальжи по этим канувшим временам с их проблемами, переживаниями, радостями. Может эти стихи были написаны еще в 90-е?

Если сейчас, то странно, неужели поэт так и остался в таком далеком прошлом… Неужели новые события, переживания, ветра последних десятилетий не смели без остатка ту эпоху? Разве не потускнели девушки-комсомолки и женщины в коричневых юбках? Неужели их не вытеснили современные молодые, наглые, сексуальные в коротких шортах и с пирсингом в пупках? Где сейчас тот Пинк Флойд и радио с его белым шумом? Общепит, ширпотреб, районо — анахронизмы, улетевшие бледными тенями. Даже любовь тех лет покрылась пылью где-то на чердаке…

Не щемит сердце от воспоминаний, далекие уже они, тенётой подернутые, выцвели, рассыпались. Не жалко героя Балтийского флота, уже постарела и подурнела та француженка Од.

Разве что дети до сих пор роют в снегу норы, в том снегу, что утром экскаватор сгреб на обочину дорожки аллеи, он пока белый, завтра покроется черной пылью большого города. Дети роют норы, пока мамашки на скамейках тычут пальцами в смартфоны, надо гулять на свежем воздухе, но не в собольей шубе, траченой молью, шуба уже не нужна и бандитам, что с нее взять?

Нет сладких воспоминананий, нет слез: «эх, молодость, молодость». Никто не намнет картошки, шаурма питательнее и без хлопот.

Здравствуй новое время! Почивай в бозе Герой пятилеток, пей климадинон Дама, когда-то игравшая на трубе Шуберта.

___________________________________________________

Вы можете написать свою рецензию (мнение, рассуждения, впечатления и т.п.) по стихотворениям этой главы и отправить текст на urma@bk.ru с пометкой «Опыт прочтения».