КФС. Георгий Звездин

КФС. Георгий Звездин

Георгий Звездин о поэте и поэзии в проекте КФС (Коллекция феноменов саморефлексии).

«Похоже,  я  искал свою религию. Похоже, я ее нашел. «Я был здесь», – вот все, что хочет сказать человек. Но слишком много остается между ним и самой жизнью неназванным. Но художник короткой вспышкой бытия может вырвать из тьмы несколько образов. И он говорит за себя и за всех: я был здесь. Искусство не бесполезно».

(«Энциклопедия. Уральская поэтическая жизнь», https://www.marginaly.ru/html/Vsjachina/Enciklopedija/summary/zvezdin.pdf)

 

«… В общем, только на заводе началась моя настоящая работа на всех уровнях — и на внутреннем тоже. Мне же надо было себя отстаивать. Представь, я такой — поэт поэтом, наивное интеллигентное лицо — пришёл в эту среду. Мне приходилось не то что защищать себя, а просто, как сказать… трудно носить человеческое лицо. У меня оно, видишь, человеческое. В иных кругах я становлюсь сразу видим и заметен, сразу становлюсь мишенью. Я решил, что я явлен в этот мир, чтобы доказать превосходство духовного над физическим, и если те ростки, что есть во мне, чего-то стоят — эта обстановка не даст им заглохнуть. И, как видишь, перед тобой великий… ну ладно, не великий, но божественный поэт. Кстати, стихи у меня примерно в то же время пошли».

(Из интервью «Георгий Звездин: Я не великий поэт, но божественный», интервьюер Иван Козлов, портал «Звезда», 30 мая 2016,  http://zvzda.ru/interviews/e4940ec2e7c9)

 

ЗНАК ТОЖДЕСТВА

 

Тут недавно

шестикрылый серафим

явился мне на перепутье спрашивает

«ты кто

по жизни»

 

– я – говорю –

по смерти

 

Он: «чё?»

 

я говорю – ну

хорошо

всё

по порядку:

по жизни

лох и пидоr…

 

по смерти великий поэт.

 

(Антология современной уральской поэзии. 2003-2011. https://www.marginaly.ru/html/Antolog_3/avtory/023_zvezdin.html)

 

Поэма «Картины режиссёра Ботичелли»

 

Стареющий поэт Державин

Возник в дверях кафе

Четыре пермских фонаря,

Перемигнувшись,

На все четыре стороны

Растиражировали тень его

Ты скажешь: вот он, виночерпий

Вод отходящих мира

Вот он, мироносец

Умастивший без разбора

Наши глиняные ноги

И мы с тобой поговорим

О бесполезности искусства

О том, что бесполезностью своей

Оно кощунственно,

Как всякая попытка поделить на ноль.

В окно глядят отец и сын

И видят старика в дверях кафе,

Одетого по моде середины

Восемнадцатого века.

Сын: должно быть, чьей-то

Святотатственной рукой

Ненастной этой ночи в знаменатель

Грязным кляпом вставлено зеро,

Нарушен ход вещей привычный,

Левиафан на Камский выбросился брег

И заскулил, а вот

Приметой верной дней последних

На променад выходит этот призрак,

Но все это ничто, меня смущает лишь,

Что нет у нас автомобиля

Отец: мне странно это слышать, сын!

Сейчас, когда в прихожей нашей тесной

мерцают тихо лунные ботинки

Сын: Что? Лунные ботинки?

Отец: Да, лунные ботинки

Библейских патриархов

Я заткнул за пояс.

Поверь, никто и никогда

 

Не оставлял в наследство

Такого редкого сокровища.

Пойми, ведь в них всего

Два шага до бессмертья

Два шага до бессмертья!

Два шага до бессмертья!

А в это время лицеист

Приходит к женщине

Она адресовалась в газете городской

Как стройная, общительная дама

Вот он разулся, в комнаты проходит

И тут его манера говорить

И двигаться ей кажется

Чрезвычайно странной.

Она почти напугана, и чтоб

Ее немного успокоить,

Он говорит:

Не бойся,

Я Уолт Уитмэн.

Тот самый щедрый и могучий.

Будь благостной и тихой

До назначенного часа

Когда приду к тебе.

Её глаза опущены

И рот её смущенно приоткрыт.

Для нас все стало в городе другим

Вот я стою на лестничной площадке

Будто Герман у графини в доме

И слушаю прибой из раковин квартирных

Или сквозь пальцы пропускаю

Песок времен напрасных.

Любимая! Отправимся на рынок

Мудрец у жизни в мелочах

Найдет себе отраду

Как ребенок, что стащил у няньки

Коробку пуговиц.

Оцепенеем в овощном ряду,

Посмотрим, как в пигментных пятнах руки

Из бурлящего рассола извлекают

Малосольный огурец.

Пускай себе другие грезят

О больших автомобилях,

О столицах.

Поверь, что даже мысль о переезде

Я находил всегда кощунственной.

Ведь это означало бы предположить,

Что где-то есть служанка,

У которой бедра шире и груди больше

Чем у тебя,

О Мери,

Неслыханное святотатство!

Стареющий поэт Державин

Выходит на трамвайный мост

 

И застает луну,

Снимающую грим.

Он говорит: «Почтенный председатель!

Не правда ли, всю прожитую жизнь

Сейчас находишь ты напрасной?»

И для меня безделицей Моцарта

Промчался жизни сон

Я видел русский бунт и жив остался,

Чтоб написать пять тысяч од,

Придворным стать поэтом,

А лунные ботинки, господа,

Сейчас стоят под панцирной кроватью

В комнате у лицеиста,

И одиночества его сейчас не приобресть

За все сокровища Магриба.

Воистину, нет правды на Земле,

А значит,

Нет ее и выше».

(Портал «Звезда», 30 мая 2016,  http://zvzda.ru/interviews/e4940ec2e7c9)

 

О проекте:

КФС, коллекция феноменов саморефлексии, — проект, реализованный в рамках подготовки круглого стола «Поэт и поэзия в современном обществе»
для доклада М.Волковой «Поэты IV тома АСУП о поэте и поэзии».

Круглый стол, в свою очередь, первое мероприятие грантового проекта «Апология поэзии», руководитель проекта д.ф.н. А.Житенёв.

Презентация к докладу М.Волковой «Поэты IV тома АСУП о поэте и поэзии»

Фотоотчет о круглом столе

Статья Е.Извариной о круглом столе


Добавить комментарий