20-26 сентября 2018 — Неделя поэта Нади Делаланд.
Каждая неделя будет посвящена одному из поэтов сюжет-проекта «»Русская поэтическая речь- 2016». 115 поэтов — 115 недель. Последовательность Недель — по мере поступления отзывов.
Все это — в рамках нового проекта «Русская поэтическая речь: опыт прочтения».
Проект «Опыт прочтения» – это подробное представление каждого из участников сюжет-проекта «Русская поэтическая речь-2016».
Все о проекте: http://mv74.ru/rpr/
Надя Делаланд в проекте «Русская поэтическая речь: http://mv74.ru/rpr/glava-79.html/.
Читаем первый отзыв на главу №79: http://mv74.ru/rpr/glava-79.html/
Вот что пишет о Наде Делаланд Википедия: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D0%B5%D1%80%D0%BD%D1%8B%D1%85,_%D0%9D%D0%B0%D0%B4%D0%B5%D0%B6%D0%B4%D0%B0_%D0%92%D1%81%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B0
Список публикаций Нади Делаланд в Журнальном зале: http://magazines.russ.ru/authors/d/delaland/
Стихотворения из главы № 79 книги «Русская поэтическая речь-2016. Антология анонимных текстов» читает Виталий Кальпиди:
Надя Делаланд читает стихи:
Стихотворение из 79 главы «Антологии анонимных текстов» http://mv74.ru/rpr/glava-79.html/
А какое затронуло вас?
* *
Родишься, созреешь, наденешь пальто,
сыграешь в свой ящик,
и как бы немного неловко за то,
что ты настоящий.
Но помнишь дорогу, черешню в цвету,
в мятущемся платье
прозрачную девушку, девушку ту,
которой не хватит.
И знаешь, что умер, что это мираж и
и фата-моргана,
но призрачно точишь тупой карандаш
в бордовом угаре,
и пишешь на память лицо и лучи,
пронзившие всё здесь,
и шепчешь с оглядкой, и жарко молчишь,
смеёшься, трясёшься.
Оттуда не видно, но ты досмотрись,
допрыгни, добейся,
как быстро закончилась долгая жизнь,
минутное детство.
И только осталась черешня в цвету,
да девушка в свете
последней уходит в твою правоту,
за что и ответит.
Борис Кутенков побеседовал с Надей Делаланд о том, как соотносятся процесс творчества и результат, программирует ли поэзия жизнь – или жизнь поэзию: http://www.ng.ru/ng_exlibris/2014-05-29/2_persona.html
Надя Делаланд на Новой карте русской литературы: http://www.litkarta.ru/russia/rostov-na-donu/persons/delaland-n/
На стихи Нади Делаланд пишут ресни.
Музыка, гитара, вокал — Марина Носова https://www.chitalnya.ru/work/1699169/
«Литературная критика: промоутерство или рефлексия?» Давайте узнаем как ответили на этот вопрос Надя Делаланд и другие участники круглого стола: http://textura.club/promouterstvo-ili-refleksiya/
В ожидании «последнего слова» Нади Делаланд, читаем ее стихи из 79 главы «Антологии»: http://mv74.ru/rpr/glava-79.html/
Деревья дышат. Кроны в голубом,
светящемся и выдыхают – воздух,
я здесь, я здесь, губами – вот, и лбом –
вот, прикасаюсь не к тебе, но возле
тебя, а ты стоишь из немоты,
из ванной наготы перерожденья,
невидима, и все твои черты
раздеты, разукрашены. У женщин
с деревьями есть связь, и вот когда
одна уже не дышит, то другое
мерцает глубоко, течёт вода
в корнях и превращается в твой голос.
Деревья дышат, слышат, говорят,
дотрагиваются, взлетают, пляшут
тебя собой, и волосы горят
прозрачным ветром, ломким, карандашным.
«Последнее» слово Нади Делаланд:
В первую очередь, конечно, в заключительном слове я хочу поблагодарить всех, причастных к проекту «Русская поэтическая речь». И сама идея, и ее воплощение – гениальны, а те усилия, которые потрачены идеологами проекта на организацию всего процесса, просто не укладываются у меня в голове. Отдельное спасибо Марине Волковой, с которой мы в основном контактировали по всем вопросам, Дмитрию Кузьмину, предложившему мне участвовать, Виталию Кальпиди за удивительный подарок – он прочитал два моих стихотворения в рамках поэтического сериала «Рупор», Светлане Рыжкиной, выкладывавшей посты в фейсбуке на «неделе Нади Делаланд» и всем поэтам, филологам, литературным критикам и читателям, уже соприкоснувшимся с «Русской поэтической речью» или только собирающимся это сделать. Надеюсь, проект в активной фазе просуществует еще долго, но и того, что уже сделано, волне достаточно, чтобы остаться в истории литературы, украсив ее. Заключительное слово вполне может состоять из одних только благодарностей, поэтому я хочу выразить свою признательность тому самому особому способу организации речи, благодаря существованию которого (хотя один из ведущих стиховедов и писал, что если бы существование поэзии не было установленным фактом, с легкостью можно было бы доказать, что ее не может быть))) и стал возможным не только этот спич, но и все, чем я живу. А ведь этот «особый способ организации речи» уникален еще и тем в числе прочего, что, в определенном смысле, представляет собой синтез других искусств…
О ПОЭЗИИ КАК СИНТЕЗЕ ИСКУССТВ
Говорят, искусство произошло, заодно с религией и мифологией, из опыта переживаний трансов (так говорит Грэм Хэнкок в исследовании «Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции», и не только академическая педантичность вынуждает меня упомянуть об этом, но желание привлечь к этой книге внимание тех, кто о ней не слышал). Эта «генетическая» связь с измененными состояниями сознания ощутима и в поэзии. Тем более, что она в некоторой степени аккумулирует в себе другие искусства.
В стихотворении, например, явно присутствует музыка, которая проявляет себя и в ритмической организации текста, и в звуковой (всякие там аллитерации и ассонансы), и в просодической. Помните, что писал в «Крейцеровой сонате» о суггестивности музыки Лев Толстой? Он писал – позволю себе обширную цитату: «Музыка заставляет меня забывать себя, мое истинное положение, она переносит меня в какое-то другое, не свое положение: мне под влиянием музыки кажется, что я чувствую то, чего я, собственно, не чувствую, что я понимаю то, чего не понимаю, что могу то, чего не могу. Я объясняю это тем, что музыка действует, как зевота, как смех: мне спать не хочется, но я зеваю, глядя на зевающего, смеяться не о чем, но я смеюсь, слыша смеющегося. Она, музыка, сразу, непосредственно переносит меня в то душевное состояние, в котором находился тот, кто писал музыку. Я сливаюсь с ним душою, вместе с ним переношусь из одного состояния в другое, но зачем я это делаю, я не знаю». Это относится и к поэзии.
Образы в поэзии, краски, все, что активизирует зрительное воображение, роднит поэзию с живописью. Визуализация – может стать ступенью для вхождения в транс: волны на ЭЭГ меняются, как только мы закрываем глаза, не говоря уже о том, когда закрываем глаза и начинаем визуализировать. Образы – это язык, на котором с нами разговаривает наше бессознательное, будь то сновидение, метод активного воображения Карла Густава Юнга, холодинамика Вернона Вульфа или ци-гун с его терапией мыслеобразами. Когда мы слушаем стихотворение, в воображении мы рисуем динамические картины, перетекающие одна в другую, возможно, непохожие на те, что были в голове у поэта. Или, напротив, удивительным образом угаданные до мельчайших неназванных словами деталей. На семинарах по литературному мастерству или занятиях по арт-терапии я предлагаю после упражнений медитативного толка, успокаивающих ум, расслабляющих и сосредотачивающих, послушать строчку из стихотворения телом, провести ее через сенсорные каналы, понять, какого она цвета, чем пахнет, какая на вкус, на ощупь, какой звук ей соответствует и т.д. А потом прошу поместить внутрь себя и «дорастить» до зрелой формы, подобно тому, как по капле восстанавливают океан, но только на уровне образов. Причем здесь важно записывать все самое абсурдное, что приходит в голову, а не то, что кажется логичным, естественно вытекающим из услышанной строчки. Как то раз на одно из занятий в Клинику, где я работаю, пришел молодой австрийский поэт Патрик Волах. Он прочел длинное стихотворение на немецком языке, при этом среди участников не было ни одного человека, который знал бы немецкий. В соответствие с психотехническим мифом они слушали стихотворение телом и зарисовывали образы, которые возникали у них в сознании. Больше всех результатом был потрясен сам поэт. Он сказал, что так точно его еще никогда не понимали. Участники группы зарисовали не только все узловые образы стихотворения, но даже то, что было в затексте, в «биополе» стихотворения, что видел, но не включил в текст автор.
Телесность в поэзии имеет огромное значение и сближает ее с танцем. Вадим Руднев полагает, что телесность и есть бессознательное. Вот сейчас может показаться, что я отвлекаюсь, но это не так – мне просто нужно соединить бессознательное, телесность, танец и поэзию в сложную пропорцию. Телесность, кстати, ведь еще и то, что неразрывно связано с эмоцией, вспомните У. Джеймса, который справедливо справлялся, что же останется от эмоции страха, если устранить из него чувства, связанные с усиленным сердцебиением, с коротким дыханием, дрожанием губ, с расслаблением членов, с «гусиной кожей» и с возбуждением во внутренностях? И честно отвечал, что в остатке получится холодное, безразличное состояние чисто интеллектуального восприятия. Разные поэты указывали на способ возникновения стихов, не связанный с волевым решением автора, отмечая тем самым второстепенное значение рационального сознания, его уступку чему-то большему и внешнему. Например, Александр Блок в одной из статей писал: «И стихов я не выдумываю, я их слышу. Сначала музыку, потом стихи». Посещение музой, божественный глагол, вдохновение, наитие, диктовка свыше, мандельштамовское «гудение», поток сознания, интуиция – все эти понятия, сопровождающие процесс стихописания, апеллируют к бессознательной стороне творчества, подчеркивают пассивную, посредническую роль поэта. «Стихи не пишутся – случаются, как чувство или же закат» (А.А. Вознесенский). Соучастие и сотворчество заключается не столько в усилии, движении активном и агрессивном, сколько – напротив – в антиусилии, в открытости и позволении поэтическому тексту «развернуться» внутри воспринимающего его (и автора, и читателя). И огромное значение пассивности в творческом процессе придают исследователи танца, да и сами танцоры. Например, Айседора Дункан настаивала на ценности состояния творчества. Все занятия и упражнения имели целью подготовить детей именно к этому состоянию и откровению. Она открыла в 1905 году в Грюневальде школу танцев для детей, где все упражнения актуализировали в маленьких танцовщиках трансовые состояния. Современные авторы, развивающие идеи Дункан, подчеркивают необходимость тотальной включенности в процесс танца, спонтанности, подчинении, а не управлении, только так и обретается, по их мнению, техника. Это имеет синестетическую основу, новое эмоциональное качество переживания музыки и движения дает уникальный по силе и интенсивности опыт, воздействие которого столь велико, что люди буквально подпадают под его «гипнотическое» влияние и оказываются потрясены открывшимися новыми возможности, оживлением и яркостью чувств, появляющейся свежестью и непосредственностью восприятия, притоком энергии. Исследователи танца обращают внимание на то, что следование за музыкой усиливает внимание и концентрацию на музыкальных средствах выразительности (ср. вслушивание некоторых поэтов в «гул», ритм, «дыхание», которыми приходит стихотворение, с необходимостью обличения в слова), а значит, помогает точнее и глубже расслышать музыкальное произведение и отреагировать на него. Телесное проживание чувств является мощным механизмом подъема эмоционально-чувственной сферы и общей энергетики. Сходство поэзии с танцем прослеживается даже на уровне терминологии. Ольга Седакова в одном из интервью, говорит, что стиховедческий термин «стопа» — «след того, что некогда в поэзии участвовало все тело: отбивая ногой ритм».
Но в поэзии есть и уникальная составляющая – вербальная. Язык поэзии отличается от естественного языка, с которым совпадает по форме, и от языков, используемых другими видами искусства. Ю.М. Лотман, называвший стихотворение «сложно построенным смыслом», указывал на то, что небольшое по объему стихотворение может содержать большую информацию, чем тома и тома нехудожественного текста. Уникальная способность к компрессии смыслов на разных уровнях отличает поэзию и от прозы.
Стихотворение – это процесс и результат, время и пространство, музыка (звук, ритм, интонация) и живопись (образы, цвета). Текст стихотворения разворачивается во времени (подобно музыке) и размещается, будучи напечатанным, в пространстве (подобно картине или скульптуре), по нему можно возвращаться назад – это будет возвращением и во времени и в пространстве, возникает своеобразная синестезия этих априорных категорий. Телесность в поэзии связывает ее с танцем, можно легко обнаружить точки соприкосновение с пением, но пора закругляться, и завершить я бы хотела известными словами известного поэта о значении поэзии в нашей жизни: «Поэзия не развлечение и даже не форма искусства, но, скорее, наша видовая цель. Если то, что отличает нас от остального животного царства, — речь, то поэзия — высшая форма речи».
