В проект «Опыт прочтения» приходят разные отзывы на стихотворения «Антологии анонимных текстов».
Студентка журфака, например, пишет, что стихи Алексея Александрова, «в которых что он среди деревьев видит какую-то дверь – меня смущает», а чуть раннее объясняет, почему смущает: «я выросла на стихах Пушкина. Про Руслана и Людмилу, про их волшебного кота, который рассказывает сказки, про русалку, которая постоянно соскальзывала. Ну, она же чешуйчатая и мокрая, а значит скользкая».
Т.е., русалка для автора отзыва — реальность, а вот дверца в чаще — странность. (Глава Алексея Александрова и отзывы на нее — http://mv74.ru/rpr/glava-8.html/
Свой «Опыт самопрочтения» Алексей Александров сопроводил запиской: «посылаю маленькую методичку для студентов журфака ЧелГУ)».
Глава 8. Алексей Александров. Опыт самопрочтения.
Это прочтение справедливо как вариант среди множества возможных, поэтому речь не идет о подсказке или шпаргалке читателю, обескураженному (о чем это?) или пытающемуся взять эти стихи приступом, буквально (это полная ерунда!). Обычно я не объясняю свои стихи, но правила хороши, когда существуют исключения. Тем не менее, одну ремарку я вначале сделаю — эти восемь текстов можно прочесть как сценарий или раскадровку некоего единого фильма, а можно как набор вроде бы автономных фрагментов, но связанных одной темой, на что намекает составитель антологии и автор мини-предисловия к подборке.
«Встали в очередь сукины дети…»
Первое стихотворение начинается с набора слегка измененных цитат из «Собачьего сердца», где само превращение, обратное кафкианской метаморфозе, порождает искаженный мир. В этом мире расхожие формулы и известные персонажи — ничто не вечно под луною, пушкинский петушок звездочета, успокаивающий, вместо того, чтобы бить тревогу, и т.д. — ведут себя иначе, зеркально, но при этом знакомо для нас, помнящих что такое двадцатый век и век нынешний, с их чудесами страшными и завораживающими. Поэтому и финальные символы — зацветший посох (он еще появится в подборке) и звезда (как знак судьбы) — это одновременно символы рождения и пробуждения, перехода в другую реальность (в новый сон или явь).
«У женщин «ау» получается чище…»
С первой же строки получается, что речь идет о поиске, о попытке найти себя настоящего, выход из лабиринта жизни (сумрачного леса). В этом стихотворении как бы забыты исторические и социальные перипетии, все сосредоточено на чувстве одиночества героя, на его микрокосме. Все эти дверцы и шкатулки, рыбы и нарнийский родственник Серебряного копытца, говорят только об этом. Лирический герой замкнут внутри себя, мечется там, как Алиса в Зазеркалье, но не находит пути наружу. Ветер, солнце и вода — пожалуй, самые простые знаки на этой дороге, но герой их не замечает.
«Тени теней на воздушной броне…»
Нота тревоги, отзвуки войны, как ситуации, обнуляющей прежнюю жизнь. Весь набор образов темный и пугающий — очеловеченные насекомые, тени теней как убывание плоти до полного ее исчезновения и воцарения Ночи (со всеми ее спутниками по Метерлинку). Но есть рельсы, а значит возможность двигаться дальше.
«Венгры вгрызаются в каждую пядь…»
Жизнь во время войны, но вне ее, в тылу. Эти венгры, как верно было замечено в подробном разборе этого стихотворения у Татьяны Пухначевой, не привязка к какому-то конкретному этносу, а скорее часть приема остранения. С одной стороны, разруха внутри с невзрослеющими детьми (попытка искусственно вырасти — встать на ходули), взрослыми, приниженными в своем существовании (сесть на корточки — признать свою зависимость). И сквозным образом через весь текст проходит образ дома-яйца, хрупкого и уязвимого. С другой стороны мир для чужака полностью герметичный и когда появляется тот, кто рассказывает жителям о другом мире, он не добивается никакого результата. В этом тексте идет борьба между бытовым и милитаристским, «вгрызаться в каждую пядь» — это приказ удержать отвоеванную землю и одновременно процесс освоения дачных крохотных участков, нарезанных и огороженных чем попало соток. И кино и футбол — действа, в которых «я» растворяется в «мы», тоже выполняют функцию прозрачной, но не пропускающей стены.
«Диана Джонс, богиня неохоты…»
Герой, претендующий на приставку «супер», потерявший первые буквы, точно частично потухшая неоновая вывеска, из-за этого превращается в существо противоположного пола, становится шпионом на спецзадании с необходимым для жанра набором штампов. Сказочное побеждает комиксовое, цитата из Мандельштама вроде бы усиливает иронию, но если вчитаться, ведет к полному исчезновению героического в персонаже. В финале перед нами — просто усталая, пришедшая домой с тяжелой работы, женщина.
«Птица-тройка на службе дракона…»
Наиболее сложное, на мой взгляд, для понимания стихотворение в подборке. Прочесть можно по-разному, главное здесь — это названная страна, Россия, а фоном идут ее история, культурные коды, наложенные с небольшим сдвигом друг на друга. Гибридные войны (Испания), которые перетекают в отечественные, картины и книги, песни, мифы, настоящее, будущее, снег и пламя — перед нами стоит такой смерч, похожий на нору кролика, куда упала Алиса, где всё так и перемешано, в динамике засасывающей воронки.
«А вот и новый наш учитель…»
Стихотворение-лубок, воспоминание о детстве, которого в реальности не было. Затянувшаяся остановка поезда на безымянной станции, где сказочные персонажи перемешаны со взрослыми литературными, а пейзажи на горизонте нарисованы художником-сюрреалистом. Это такой благостный мирок-подмена, недаром он возникает после прихода нового учителя, а через все стихотворение идет передача почтовых сообщений и посылок (как диалог между прошлым и будущим).
«С нами граничат зима и зима…»
Последнее стихотворение о том, что поезд истории ходит по кругу. «Вновь», «опять», вынужденная зима снаружи, а внутри все признаки «вечной весны», марширующие дети, какие-то приметы современности и сказочности, легко перетекающие друг в друга. При этом в воздухе нет никакой тревоги, скорее есть привычка к такой жизни, все мешающее этому уничтожается (как ласточка перед грозой). Путешествие, получается, закончено, путеводный клубок распущен, но посох зацвел, ангел прилетел, значит, есть надежда на продолжение».
Все материалы Недели Алексея Александрова в проекте «Опыт прочтения» ЗДЕСЬ