Галина Ивановна Кравченко об упоминаниях Дмитрия Хвостова в текстах Александра Пушкина.
ПУШКИН И ХВОСТОВ
Мой стих, увы, несовершенный,
Но я не Пушкин, я другой.
Н. Рубцов
Александр Сергеевич Пушкин (1799—1837) — великий русский поэт. Дмитрий Иванович Хвостов (1757—1835) — его старший современник, русский поэт. Издавна считался символом графоманства, но сам снисходительно считал Пушкина своим преемником. Хвостов близкий родственник А. В. Суворова (1730—1800), муж его племянницы. Граф Суворов говорил ему: «Митя, ведь ты хороший человек, не пиши стихов. Если не можешь не писать, то хотя бы не печатай».
Давным-давно в Альманахе «Поэзия» за 1989 год я прочла стихи Олега Левитана (ровесника Победы) «Баллада о Графе Хвостове». Вот фрагменты из нее:
Генералиссимус опальный
прощался с жизнею своей…
Уже священника призвали,
и граф Хвостов в соседней зале
торчал, как перст, в толпе родни.
Вошел лакей и тихо молвил:
«Вас их сиятельство зовут…»
«Прощай, дружок, верти судьбою, —
сказал Суворов, — Бог с тобою,
и не пиши стишков, дружок…»
Пред графом всё померкло разом,
и, потрясен таким наказом,
Хвостов поднялся весь в слезах.
Был граф, как человек — не вредным,
но если б только знал он, бедный,
живя на Невском берегу,
что есть в Москве птенец курчавый,
что в паре с нянею лукавой
лепечет первые «агу»…
Вот подрастёт, поэтом станет,
И графа нашего помянет —
и так и эдак! то-то, брат,
желал бессмертия? Готово!
Но разве слушают Хвостовы,
когда им дело говорят…
А недавно в сотый раз перечитывая том за томом Пушкина, я решила собрать его упоминания о Хвостове. Александр Сергеевич называет его в своих стихах Хвостовым, Графовым, Хвостовым, Свистовым.
Первое упоминание о нем встречается у пятнадцатилетнего Пушкина-лицеиста в стихотворении, написанном в 1814 году, «К другу стихотворцу». Оно было напечатано в «Вестнике Европы» за подписью «Александр Н.к.ш.п.» и обращено к Кюхельбекеру (Арист).
Меж тем, как Дмитриев, Державин, Ломоносов
Певцы бессмертные и честь и слава россов,
Питают здравый ум и вместе учат нас,
Сколь много гибнет книг, на свет едва родясь!
Творенья громкие Рифматова, Графова
С тяжелым Бибрусом гниют у Глазунова[1].
Никто не вспомнит их, не станет вздор читать.
Стихотворение «Воспоминания в Царском Селе» было написано в ноябре 1814 для чтения на публичном экзамене (8 января 1815) при переходе с младшего трёхлетнего курса Лицея на старшие. Это первое стихотворение, напечатанное с полной подписью (1815). Литературный кружок «Арзамас» (1815—1818), который активно посещал Пушкин, объединяя сторонников «нового слога Карамзина» (сентиментализма и романтизма): Жуковского, Батюшкова и других. Ему противостояла «Беседа любителей русского слова», сторонников устаревшего классицизма XVIII века, в т. ч. Д. Хвостова. Один из членов «Арзамаса» Вигель Ф. Ф. (1786—1856) позднее написал в своих «Записках»: «Вошло в обыкновение, чтобы все молодые писатели об него оттачивали перо своё, и без эпиграммы на Хвостова как будто нельзя было вступить в литературное сословие; входя в лета, уступали его новым пришельцам на Парнас и таким образом целый век молодим ребятам служил он потехой (1-й том собрания сочинений А. Пушкина в 10 томах. С. 659).
В стихотворении «Городок» (1815):
<…>
Намаранные оды,
Убранство чердаков,
Гласят из рода в роды:
Велик, велик Свистов!
<…>
Но здесь тебе не смею
Хвалы сплетать венок:
Свистовским должно слогом
Свистова воспевать;
Но убирайся с Богом,
Как ты, в том клясться рад.
Не стану я писать <…>
На рифмы удалого
Так некогда Свистова
В столице я внимал,
Когда свои творенья
Он с жаром мне читал.
Ах! видно, Бог пытал
Тогда мое терпенье! <…>
Затем стихотворение «К Дельвигу» (1815)
<…>
Но придут уж заботы
Со всех ко мне сторон
И буду принуждён
С журналами сражаться,
С газетой торговаться,
С Графовым восхищаться…
Помилуй, Аполлон!
Следующее стихотворение «Моему Аристарху» (1815) обращено к лицейскому преподавателю российской и латинской словесности Н. Ф. Кошанскому. Аристарх — имя александрийского филолога и комментатора II—I вв до н. э., стало нарицательным для строгого и педантичного судьи.
<…>
Сижу, сижу три ночи сряду
И высижу — трехстопный вздор…
Так пишет (молвить не в укор)
Конюший дряхлого Пегаса
Свистов, Хвостов или Графов,
Служитель отставной Парнаса,
Родитель стареньких стихов,
И од не слишком громкозвучных,
И сказочек довольно скучных.
<…>
В том же 1815 году под влиянием произведений Д. Фонвизина Пушкин написал длинное стихотворение, скорее даже поэму, сатирическую, «Тень Фонвизина». Фонвизин с посланцем богов Меркурием (Гермесом, Гермием, Ермием) спустились из рая (ада) на Землю ознакомиться с современной русской поэзией:
<…>
Певцов российских посетить,
Иных лозами наградить,
Других — венком увить свирели <…>
И в две минуты опустились
Хвостову прямо в кабинет.
Он не спал; добрый наш поэт
Унизывал на случай оду,
Как божий мученик кряхтел,
Чертил, вычеркивал, потел
Чтоб стать посмешищем народу. <…>
[Фонвизин обратился к нему.].
«Хвостов! Старинный мой дружище!
Скажи, как время ты ведёшь?
Здорово ль, весело ль живёшь?»
«Увы! несчастному поэту, —
Нахмурясь отвечал Хвостов, —
Давно ни в чём удачи нету <…>
Что я хорошо, в том клясться рад,
Пишу, пою на всякий лад.
Хвалили гений мой в газетах
В «Аспазии» боготворят.
А все последний я в поэтах,
Меня бранит и стар, и млад,
Читать стихов моих не хочут. <…>
Мальчишки надо мной хохочут. <…>
Пускай мой перукмахер снова
Завьёт у бедного Хвостова
Его поэмой заказной
Волос остаток уж седой». <…>
Поутру оду смастерил
И ею город усыпил. <…>
[От Хвостова Фонвизин с Эрмиеле посетили еще несколько поэтов, всех выругали, а похвалили только Батюшкова, но он спал] <…>
Когда Хвостов трудиться станет,
А Батюшков спокойно спать,
Наш гений долго не восстанет,
И дело не пойдёт на лад».
Следующее стихотворение «Усы» (1816) <…>
Чтобы не смять уса лихого,
Ты к ночи одою Хвастова
Его тихонько обвернёшь,
В подушку носом лечь не смеешь,
И в крепком сне его лелеешь,
И утром вновь его завьёшь. <…>
А теперь «Из письма к В. Л. Пушкину» (1816).
<…>
И беспокойный граф Хвостов,
И все, которые на свете
Писали слишком мудрено,
То есть и хладно и темно,
Что очень стыдно и грешно!
В 1825 году Пушкин написал «Оду его сият. гр. Дм. Ив. Хвостову», иронически саравнивая его с Байроном, умершим в 1824 в Греции.
<…>
Лети туда [в Элладу], Хвостов наш! сам.
Вам с Байроном шипела злоба,
Гремела и правдива лесть.
Он лорд — граф ты! Поэты оба!
Се, мнится, явно сходство есть. —
Никак! Ты с верною супругой
Живешь в любви — и наконец
Глубок он, но единобразен,
А ты ж глубок, игрив и разен,
И в шалостях ты впрямь певец. <…>
(Супругой Хвостова была урожденная княжна Горчакова А. П. В стихах он называл ее Темирою).
В том же 1825 «Из письма к Вяземскому»:
<…>
Но твой затейливый навоз
Приятно мне щекочет нос:
Хвостова он напоминает,
Отца зубастых голубей. <…>
Имеется в виде притча Д. Хвостова «Два голубя»:
<…>
Кой-как разгрыз зубами узелки
И волю получил.
В 1794 Д. Хвостов перевел с французского «Андромаху» Ж. Расина, а в 1812 году вышло очередное издание с изображением актрисы А.М. Колосовой, исполнявшей эту роль. По этому поводу А. Пушкин написал стихотворение «На трагедию гр. Хвостова, изданную с портретом Колосовой»:
Подобный жребий для поэта
И для красавицы готов:
Стихи отводят от портрета,
Портрет отводит от стихов.
В стихотворении «Ты и я» («Ты» — это царь Александр I):
<…>Афедрон ты жирный свой
Подтираешь коленкором;
Я же грешную дыру
Не балую детской модой
И Хвостова жесткой одой
Хоть и морщуся, да тру.
В стихотворении «Вяземскому» («Язвительный поэт, остряк замысловатый…») всего шесть строк, но в черновике их куда больше, в т. ч такие:
<…>
И в глупом бешенстве кричу я наконец
Хвостову: Ты дурак, а Стурдзе: ты подлец.
В 1829 году Пушикн написал эпиграмму на Надеждина Н. И., автора тяжеловесных архаичных стихов, которому покровительствовал Хвостов:
Седой Свистов! Ты царствовал со славой;
Пора, пора! Сложи с себя венец.
Питомец твой младой, цветущий, здравый
Тебя сменит, великий наш певец!
Се: внемлет мне маститый собеседник,
Свершается судьбины произвол,
Является младой его наследник:
Свистов II вступает на престол.
Было бы несправедливо не привести ни одного стихотворения Д. Хвостова. Вот они. «Новому лирику» (1817)
<…>
Ты счастлив стал, известен свету
Твой дух, твоя хвала Поэту
Летят в обёртке голубой,
Державина порывом полны,
На отдаленны Псела волны,
Родительский утешить дом;
Но сам в коричневом жилете,
Забыв о злой поэтам Лете,
Бредёшь в присутствие пешком.
<…>
Поэт, имущий остры стрелы,
Обняв чудесности пределы,
Парит в сообществе орлов.
[Русская поэзия. 1813—1825. Серия КиС. Москва : Художественная литература, 1990]
И ещё фрагменты из очень длинного стихотворения Д. Хвостова «Послание к NN о наводнении Петрополя, бывшем в 1824 году 7 ноября». Это «Послание» было написано по горячим следам наводнения, поэтому А. Пушкин в «Медном всаднике» иронически заметил, что едва настало утро следующего дня, а
<…> …Граф Хвостов,
Поэт любимый небесами,
Уж пел бессмертными стихами
Несчастье невских берегов.
А теперь строки самого Д. Хвостова:
<…>
Я волн свирепство зрел, я видел Божий меч. <…>
Вода течёт, бежит, как жадный в стадо волк,
Ведя с собою чад ожесточенных полк.
<…>
Мы зрим, среди Невы стоят верхи домов; <…>
Всё тонет, плавает по улице, рекам,
Спасенья нет коню, пощады нет волам. <…>
Пред днём молитвенных бесплотных в свете сил
В твой навечерный день, Архангел Михаил,
С Петрополем в полдни событие ужасно. <…>
Сам сердобольный царь от высоты чертога,
Покорности к Творцу, любви к народу полн,
Послал жертв исхищать из уст свирепых волн.<…>
В этих тяжеловесных стихах, тем не менее, уже есть те образы, которые позже перекочуют в легкие строки Пушкина при описании наводнения наводнения в «Медном всаднике».
Сравните, вот Пушкин: <…>
Нева вздымалась и ревела, <…>
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась. <…>
И всплыл Петрополь, как тритон,
По пояс в воду погружён <…>
Обломки хижин, брёвны, кровли <…>
Плывут по улицам! Народ
Зрит Божий гнев и казни ждет <…>
Царь молвил <…>
В опасный путь средь бурных вод
Его пустились генералы
Спасать и страхом обуялый
И дома тонущий народ.
«Послание…» Хвостова взято из книги «Петербург в русской поэзии. XVIII — начало XX века». Ленинград : Изд-во Ленинградского ун-та, 1988. С. 74.
Хвостов, конечно, не Пушкин. Поэт XX века Саша Чёрный сказал:
По мненью критиков суровых,
Парнас пустует много лет.
Бесспорно, — Пушкиных нет новых,
Но… и Белинских новых нет.
И все-таки Д. Хвостов внёс свой посильный вклад в русскую поэзию. Вот эпиграмма Е. Баратынского на Хвостова:
Поэт Писцов в стихах тяжеловат.
Но я люблю незлобного собрата:
Ей-ей! Не он пред светом виноват,
А перед ним природа виновата!
Хвостов много переводил, в частности, он перевел стихотворный трактат «Поэтическое искусство» французского поэта и критика Никола Бауло-Депрео (1636—1711) в 1808 и дал ему название «Наука о стихотворстве». Да, он не Пушкин, но и все последующие поэты не Пушкины. Пушкин один на все времена, навсегда. Как и русская поэзия. Как говорят в таких случаях внуки, — forever (фореве), во веки веков.
08.05.2021
Г.И. Кравченко
[1] Глазунов — книгоиздатель.