Александр Самойлов продолжает думать над книгами «ГУЛ».
ГУЛ №7. Алексей Сальников и взаимоотношения контейнирующего и контейнируемого
Итак, в прошлый раз мы остановились на том, что есть такая поэзия, которая доставляет читателю нечто такое, что ничто кроме такой поэзии доставить не может. Мы получили много звонков с вопросами: а в чем поэзия доставляет это такое? как не перепутать содержимое с тем, в чем оно содержится? и, главное, существуют ли взаимоотношения между содержимым и содержащим, и если да, то каковы они?
Вопросы далеко не праздные. Если в обыденной жизни мы легко можем провести границу между контейнирующим и контейнируемым, то в поэзии такое различие удается обнаружить далеко не всегда. Вот, скажем, стакан, а в нем, скажем, молоко. Разница между стаканом и молоком заметна и очевидна. Теперь поместим то же самое в поле поэзии. Скажем, И всю ночь тебе снится как киснет / Недопитый стакан молока. Где тут «стакан», а где «молоко»? Широко распространено мнение о том, что слова — это и есть то, что образует контейнер. Или — своего рода силовое поле, которое удерживает смысл всего стихотворения, который, разумеется, не сводится к сумме смыслов слов его составляющих.
Мнение это легко опровергнуть. Ведь исходя из этой посылки можно утверждать, что смысл стихотворения не изменится, если в нем заменить все слова. Все равно как молоко из стакана перелить в кружку. Это чушь, на опровержение которой даже времени тратить не хочется. Есть более изысканный вариант: менять можно не все слова, а только некоторые, и вот эти некоторые и являются, так сказать, выступающими углами контейнера. Скажем, И опять ей приснится как киснет / Недопитый стакан варенца. И вроде бы мы понимаем, что для поэта здесь важен процесс прокисания молочного продукта, помещенный в сон, но что это значит? Не значит ли, что этот образ (подсказывает нам верный термин наш постоянный слушатель Сергей Петрович Колченогов из деревни Малая Хатка) отсылает нас к чему-то другому, к кинематографической визуализации, например? Которая, опять-таки, отсылает нас еще дальше.
В чем же проблема?Пожалуй в том, что для ее исследования мы выбрали неверный инструментарий. Он годится для так называемого вещного мира: вот стакан, а вот молоко. Инструментарий для исследования мира «доставляющей» поэзии предоставляет нам Алексей Сальников. Дело в том, что его подход радикально противоположен тому, с чем мы сталкивались ранее в книгах серии «ГУЛ». Его стихи — это стихи контейнера.
Что будет, если чемодан обретет голос? Сможет ли он поведать нам о себе? Или ограничится сухим перечнем того, что в нем находится/находилось/будет находиться? Все это чрезвычайно важные вопросы.
Стихи Алексея Сальникова — это мир с точки зрения разнообразных емкостей, укрытий, складов и могил. Все эти склянки, вагоны, сети, холодильники, чемоданы, ведра, ямы, закутки и проч., куда может набиться (и уже набилось) что угодно. Это почтамт доверху набитый разнообразными посылками, которые давно пора отправить, или, напротив, пустой склад, ждущий прибытия долгожданной фуры. Например.
В ночи квадратной, тёплый и живой,
Стоит Господь с отвёрткой крестовой
В кармане, в шапке, ожидая чуда,
Когда начнёт трамвай сороковой
По улице побрякивать оттуда.
У тишины костяшки домино
Расставлены, и стоит полотно
Трамвайное подёргать – и повалит,
Запрыгает по чашечке зерно,
И волны, волны поплывут в подвале.
Господь считает в темноте до ста,
Вокруг него различные места
Под фонарями замерли безруко,
Бог неподвижен, и к нему вода
Сочится в сердце с деревянным стуком.
Все замерло в ожидании драгоценного груза, и поэтому там все время идет снег, потому что чем еще можно измерить ожидание, если не падающим снегом?
Оригинал ЗДЕСЬ
Предыдущие посты о книгах и поэтах «ГУЛ»:
Об Ионовой
О Киселевой
О Санникове
О Балабане
О Колобянине
О Тягунове
