Самойлов о «ГУЛ» № 10

Вадим Дулепов
Александр Самойлов о  «ГУЛ» № 10.

ГУЛ №10. Вадим Дулепов и транспортный коллапс

Мы живем в удивительное время… Нет… По-другому… Существует определенный тип высказывания, который предполагает как прямое, так и обратное толкование. Причем, если вы его толкуете наоборот, то это ваше толкование делается истинным даже в том случае, если высказывание тоже оказалось истинным. Скажем, «Правительство ограничит рост тарифов ЖКХ в следующем квартале текущего года». Казалось бы, чего проще: доживи до следующего квартала и проверь — либо ограничит, либо нет. Однако, мы понимаем, что если ограничение и произойдет, то оно произойдет таким образом, что лучше б оно не происходило. Самое интересное, что Правительство, судя по всему, тоже это понимает, однако, почему-то не может высказываться иначе.

Но ведь есть в этих высказываниях — насладимся ими еще немного — «дефолта не будет», «продукт изготовлен из экологически чистых материалов», «мы рады вашему звонку», «мы приумножим ваши сбережения», «я тебя люблю» и проч. — есть в них какая-то надежность, какая-то крепость, какое-то основание. Да, да, нет, да — а все прочее от лукавого. Что есть «лукавый» (и празднословный!)? Это всякая вычурность, двойственность, всякое многога… многоглаголание! Темнота всякая, и — в противовес ей — ясность, твердость. ПРОСТОТА!

У Вадима Дулепова простота — в каждом стихотворении. Они — мы. Жив — умер. Там — здесь. Можно было бы спросить, а почему для выражения этой простоты выбрана такая изощренная форма как стихотворная? Можно было бы — если б я не знал ответ: а чтоб проще запоминалось. (Срезал!)

Тут можно было бы развить мысль, что простота (на самом деле) — это результат сложных процессов… (Крик из зала: Баян! Про это Деррида написал в 67-м году!) Ну да, ну да… Поэтому… Да-да, я уже заканчиваю… Поэтому интересно, как поэт своим «простым» инструментарием описывает «сложное». Вот послушайте

чужой
он умер молодым, теперь в его квартире
живёт чужой мужик и спит с его женой.
чужой с утра встаёт и кашляет в сортире,
а в пятницы сидит с шофёрами в пивной.
там – сигаретный дым и липкая посуда,
и радио бла-бла о чём-то там вопит.
потом приблудный тип, философ и зануда,
попросит докурить, а после – и допить.
и тот – чужой – мужик, не отказав бедняге,
уйдёт своим путём походкою прямой,
аллеей, где шумят деревья, словно флаги,
в несвой приёмный дом,

к своей жене чужой.

Вот это «к своей чужой» — не то ли к чему подошла советская литература, выведя амбивалентного, «плохого хорошего» героя и сломавшись на нем, на той грани, где простота перестала работать, и окончательно встала как самосвал Рубена Хачикяна в московской пробке.

 

 

Александр Самойлов
Предыдущие посты Александра Самойлова о книгах и поэтах «ГУЛ»:

Об Ионовой
О Киселевой
О Санникове
О Балабане
О Колобянине
О Тягунове
О Сальникове
О Никулиной

Оригинал ЗДЕСЬ