Аркадий Застырец. Фото А.Баскакова
Александр Самойлов продолжает анализировать книги серии «ГУЛ».
ГУЛ №18. Аркадий Застырец и единственный способ все исправить
В школе, в классе, наверное, в пятом, изучали мы на уроке литературы “Записки охотника”. И вот учительница спрашивает меня: Самойлов, тебе какой рассказ больше всего понравился? И я помню, что ни секунды не сомневался в ответе: “Певцы”, говорю,Ольга Аркадьевна!
Больше никогда в жизни не ощущал я такой уверенности, говоря о литературных произведениях. Но если бы вдруг кто-то поинтересовался (живы ли вы, Ольга Аркадьевна?), кто из поэтов ГУЛ/УПШ/УПД и т.п. произвел на меня наиболее значительное впечатление, я бы сказал — Аркадий Застырец.
Тут, к сожалению, стоит объясниться.
Есть такие ошибки, которые непременно нужно совершить. Более того, их не-совершение приводит к гораздо более плачевным последствиям. Что можно считать такими ошибками? Да все, ей-богу! Вот вы сейчас этот текст читаете,а я — пишу и это наша общая ошибка. Стоп! Стоп! А что тогда не-ошибка и к чему весь этот дурацкий разговор?
К тому, что стихотворения Аркадия Застырца — это и есть исправление ошибок, совершенных нами, но не в том смысле, что на передний план вдруг выходит эстетическая сторона дела. Скажем, какая-нибудь безнадежная любовь — это, в бытовом смысле, явление очень хлопотное и неудобное. Ну вспомните. И тут является поэт и на всем этом “сорном” материале создает конечно же шедевр. “Там человек сгорел” — пишет он и мы думаем, что все было не напрасно. Нет, тут другое.
Впервые со стихами Застырца я познакомился в 1996 году, когда в Америке в широкий прокат вышел фильм “День независимости”. Из всего этого фильма мне, да, пожалуй, и вам запомнилась только сцена выжигания всего железной дурой диаметром 550 километров. И, читая Застырца, я вдруг осознал то, что все время маячило у меня перед глазами: если бы сковорода могла чувствовать, то ее чувства, скажем, по глубине, ничем не отличались бы от моих. Что может меня примирить с этим обстоятельством? Только ирония.
То, что ирония — это страшная вещь, нас предупреждал еще Александр Блок, но то, что он предлагал вместо — казалось еще чудовищней. Вместо тотального контроля — какая-то там стихия и проч.
Впрочем, выжигание плазмой — это слишком горячо, пожалуй. Выжигание льдом — так бы я охарактеризовал стихотворения Аркадия Застырца.
Я живу в нищете, в полумраке упавшего снега,
Ничего не хочу (я же только что каши поел),
Не ищу ничего, ни огня, ни с огнем человека,
Просто вижу во всем убивающий с нежностью мел…
Так уж вышло, что дожил до пятой потертой ступени,
А куда эта лестница, Господи, страшно сказать.
На моторе моей нарастающей с возрастом лени
То и дело взмывают над полом — то стол, то кровать.
То и дело… — сказал набирающий скорость бездельник,
От мороза укрывший в квартире своей облака,
И глаза оглядели внизу покачнувшийся ельник,
И поправила свет, обронив рукавицу, рука…
Оригинал ЗДЕСЬ
Предыдущие посты Александра Самойлова о книгах и поэтах «ГУЛ»:
Об Ионовой
О Киселевой
О Санникове
О Балабане
О Колобянине
О Тягунове
О Сальникове
О Никулиной
О Дулепове
Об Ивкине
О Казарине
О Туренко
О Ройзмане
О Решетове
Об Извариной
